Читать «Шмелиный мед» онлайн - страница 56

Да, — ответила она. — Это я помню.

Но когда ты в последний раз видела Минну, — сказал он, — ты ничего не знала.

Да, ничего.

Она была такой, какой была.

Да, она была такой, какой была.

Когда они вернулись домой, похоронив мальчика — именно об этом она не имеет права рассказывать Хадару, — когда, стало быть, они с Минной вернулись домой и он переоделся в другие штаны, пиджак и рубашку, Минна вынесла плетеное кресло и уселась под домом, у кухонного окна, — в плетеном кресле из горницы. Она уселась на самом солнцепеке. Расстегнула платье, подставив тело лучам, и сняла очки, которые защищали ее от света. Там она и сидела, больше ничего не делала, просто сидела.

Она передвигала кресло вслед за солнцем. И даже не закрывала глаз. А летом пятьдесят девятого было солнце и ничего, кроме солнца, солнцу и днем и ночью.

"Ты же не выносишь солнца, Минна, сказал он ей. — Тебя обсыпет. Солнце для тебя смерть. Ты ведь знаешь, твое место в тени и под крышей».

Но она не ответила ему. Похоже было, что она его не слышала, она лишь поудобнее устроилась в кресле.

«Нам бы надо устроить хоть скромные поминки, сказал он. — Только мы с тобой, печенье, кусочек торта и малиновый сок».

Но это не помргло, ничего не помогло.

И тогда он поднялся на цыпочки, навис над ней, как гора, и торжественно принялся заклинать ее пойти с ним в дом, он ползал перед ней по траве, уже пожухшей на солнцепеке. И все время выплевывал сладкую слизь и сукровицу.

Но она словно бы и не видела его.

«Минночка моя, — сказал он еще, нельзя думать только о себе. Я сдохну с голоду, кто-то ведь должен готовить еду».

Уже тогда, в первый вечер, когда он потрогал ее, она вся горела, точно у нее был жар, а кожа воспалилась и, казалось, вот-вот лопнет. Минна отказалась войти и лечь; когда он разделся и забрался в постель, она продолжала сидеть на северной стороне дома, и солнце по-прежнему светило на нее.

Так прошло еще два дня, она следовала за солнцем, а он, в глубочайшем отчаянии, полуголодный, почти неотлучно находился возлее нее, иногда даже вставал перед ней, чтобы подарить ей чуточку тени. Однажды он схватил ее, намереваясь поднять и внести в дом. «Мы-то с тобой все же есть друг у друга, — сказал он ей. Коли ты оставишь меня, я погибну!»

Тут Катарина прервала его:

— Но ты все-таки не погиб.

— Не погиб, — согласился он. — Я справляюсь все лучше и лучше. И скоро буду опять на ногах после этой пустячной хворобы. Это непостижимая Божья милость.

Когда он попытался схватить ее, поднять и внести в дом, она вытянула руки и вонзила ногти ему в лицо, она царапала его так, что он был вынужден отпустить ее, зайти внутрь, подойти к ведру с водой и смыть кровь.

Он набрал в черпак воды, вышел с ним наружу и вылил на Минну, чтобы остудить ее. Ее глаза заплыли, — наверное, это было облегчением для нее, она ведь не выносила солнечного света, волосы с головы падали, как облетает пух с пушицы. Щеки, подбородок и шея стали у нее багровыми и вздулись, а кожа пошла трещинками.