Читать «Там, при реках Вавилона» онлайн - страница 76

- Такой же точно у нас коридор был, как здесь, только без окон, продолжает Влад, смачно затянувшись. - Если особо зловредный попался и "ласточка" ему не помогает - ну, тогда просто поступаем. Ноги от рук отвязываем, но руки еще в наручниках. Берем сзади под локти и спереди под коленки, выносим в коридор. Раз, два, три - и резко сажаем. Жопой на бетон. Несколько раз так делаем - все, почки оторвались на ...! Следов никаких, хрен докажет, а ссыт кровью, сам видел. Ссыт и плачет.

- Гля, кайф, - подает голос Олег. - Надо запомнить.

- Запоминай, салага, пока дедушка жив.

Митя смотрит на банку перловки и пытается представить во рту ее горячую пластилиновую массу. Вряд ли он будет ее есть. Предложить им? Так, из вежливости - ясно, что откажутся... Лучше все-таки оставаться в камере. Но там холодно...

Он встает, разминая спину.

- Ты куда? - спрашивает Влад.

- Да пойду к себе, посплю.

- К себе?! В камеру, что ли? Спи здесь, кто тебе мешает?

Митя качает неопределенно головой. Понимай, как хочешь. Лень говорить.

- Дал бы ему мышеловку. Пусть там поставит.

- Не мышеловка это. Ловим-то крыс. Стало быть, крысоловка.

- Да-а, люди у нас удивительные, - рассуждает вслед удаляющемуся Мите

Влад. - Ты их из камеры, они - туда. А?! Как вам?! Э! Может, тебя еще и запереть?!

И они рассмеялись.

...Его смерть - самое страшное и удивительное в Митиной жизни.

Дед долго болел. Рак горла отнял у него голос вместе с гортанью, и для того, чтобы говорить, ему приходилось затыкать пальцем торчащую из ключичной впадины трубку. Этот хриплый шепот - торопливый, чтобы успеть, пока не закончился

воздух, - ядом в каждый нерв...

На работе все было, кажется, по-прежнему. Его по-прежнему называли "батоно Иван", начальство не намекало на почетные проводы. Но он уже не мог так же лихо управляться с порвавшейся пленкой. Впадая в глухую задумчивость, не слышал свиста и топота из зрительного зала. Знакомые приветливо махали ему рукой, но все как-то торопились, скользили мимо. И даже старые товарищи старались не стоять к нему слишком близко - запах... Он ушел.

Без работы Иван Андреич стал гаснуть. Раздражался из-за пустяков и долго ругался - задыхаясь, забывая заткнуть трубку. Целыми днями он мог смотреть телевизор, а по ночам вставал и ходил в темноте, сопя и шаркая тапочками: на кухню, в прихожую, в туалет. Они лежали в своих постелях и слушали... и сквозь дремотную муть казалось, что в квартиру забрался ежик ходит, тычется в темные стены, ища выхода... и они ждут, прислушиваясь, найдет ли? Ждут... и ждать страшно.

Однажды его старинный друг, Коте Хинцакти, дядя Коте, пришел навестить его. По своему обыкновению, ввалился, как карнавал - шумный и слегка пьяный, с пухлыми бумажными пакетами в обнимку. Пакеты позвякивали и шуршали, торчали огурцы, лаваш, колбаса, примятые перья лука и бутылочные горлышки.

- Авое! Свистать всех наверх! Скатерть и бокалы, гвардия гулять будет!

Оглушенная и растерянная, мама стелила на журнальный столик, стоящий у кровати, скатерть, протирала бокалы.