Читать «Жизнь Клима Самгина (Часть 3)» онлайн - страница 173

Для того чтоб согласиться с этими мыслями, Самгину не нужно было особенно утруждать себя. Мысли эти давно сами собою пришли к нему и жили в нем, не требуя оформления словами. Самгина возмутил оратор, - он грубо обнажил и обесцветил эти мысли, "выработанные разумом истории".

Самгин почувствовал необходимость освежить и углубить доводы разума истории, подкрепить их от себя, материалом своего, личного опыта. Он пережил слишком много, и хотя его разум сильно устал "регистрировать факты", "системы фраз", но не утратил эту уже механическую, назойливую и бесплодную привычку. Бесплодность накопления опыта тяготила и смущала его. Он не хотел сознаться, что усвоил скептическое отношение Марины к разуму, но он уже чувствовал, что ее речи действуют на него убедительнее книг. И, наконец, бывали моменты, когда Самгин с неприятной ясностью сознавал, что хотя лицо "текущего момента" густо покрыто и покрывается пылью успокоительных слов, но лицо это вставало пред ним красным и свирепым, точно лицо дворника Марины.

Он вспомнил брата: недавно в одном из толстых журналов была напечатана весьма хвалебная рецензия о книге Дмитрия по этнографии Северного края.

"Мне тоже надо сделать выводы из моих наблюдений", - решил он и в свободное время начал перечитывать свои старые записки. Свободного времени было достаточно, хотя дела Марины постепенно расширялись, и почти всегда это были странно однообразные дела: умирали какие-то вдовы, старые девы, бездетные торговцы, отказывая Марине свое, иногда солидное, имущество.

- Дальние родственники супруга моего, - объясняла она.

Росла клиентура, к Самгину являлись из уездов и даже из соседней губернии почтительные бородатые купцы.

- Зотиха, Марина Петровна, указала нам, - говорили они, и чувствовалось, что для этих людей Марина - большой человек. Он объяснял это тем, что захолустные, полудикие люди ценят ее деловитый ум, ее знание жизни.

Зимними вечерами, в теплой тишине комнаты, он, покуривая, сидел за столом и не спеша заносил на бумагу пережитое и прочитанное - материал своей будущей книги. Сначала он озаглавил ее: "Русская жизнь и литература в их отношении к разуму", но этот титул показался ему слишком тяжелым, он заменил его другим:

"Искусство и интеллект"; потом, сообразив, что это слишком широкая тема, приписал к слову "искусство" - "русское" и, наконец, еще более ограничил тему: "Гоголь, Достоевский, Толстой в их отношении к разуму". После этого он стал перечитывать трех авторов с карандашом в руке, и это было очень приятно, очень успокаивало и как бы поднимало над текущей действительностью куда-то по косой линии.