Читать «Студенты (Семейная хроника - 3)» онлайн - страница 114

- Ну, что ж, конец... и без меня будет театр и будет публика сидеть... весь этот блеск... а я буду в могиле...

Карташев оперся о барьер, вытянув далеко вперед ноги, скрестив их, и смотрел рассеянно по сторонам.

Шацкий залюбовался красивым и выразительным лицом Карташева, выражением его детски мечтательных острых глаз, его стройной фигурой. Он вздохнул и громко проговорил:

- А какой мальчик был! Немножко больше денег, и женщины всего мира были бы у его ног.

- Теперь, когда это все уж не мое, ты признаешь? - усмехнулся Карташев.

- Я всегда признавал.

- Но молчал...

- Мой друг, правду говорят только покойникам.

- Собственно, я имею шансик, - усмехнулся Карташев, - все сразу умирают, а я еще месяца два-три буду смотреть из-за могилы.

- И какой еще шансик! - весело подхватил Шацкий. - Нет, мой друг, ты настоящий джентльмен, был им всегда, таким и в могилу сойдешь...

- Спасибо... Я знаю, Миша, что и не джентльмен я, и не красавец, и вся эта наша жизнь ерунда сплошная, но на три месяца... Миша, стоит ли менять?

- Не стоит, и в твою память я всегда так буду жить.

- Вспоминай меня. Когда ты влюбишься, как тот Ромео в свою Джульетту, вспомни, что я мог бы так же любить, я, который буду уже прах времен. Прошли все: великие и малые, гении и дураки... Не все ли равно, Миша: тридцать лет больше, тридцать лет меньше?

- Все равно. А не напиться ли нам сегодня так, чтобы забыть все?

Карташев молча кивнул головой в знак согласия.

- Теперь я свободный дворянин и на все согласен... Одно обидно: глупо жизнь прошла... Разве поехать и убить Бисмарка? Я часто думал: кому нужна моя жизнь! Так, по крайней мере, память благодарного потомства заслужить хоть смертью. Если нельзя уже жить как должно, Миша, жить человеком, то хоть умереть человеком.

- Нет, оставим политику, мой друг, - поверь, что это глупо и недостойно джентльмена. Ну, что ж, едем? Черт с ним, с театром.

В этот вечер Карташев был пьян совершенно, но сознания все-таки не терял. Лежа в кровати, где его качало, как в самую злую бурю на море, он говорил:

- Миша, теперь я, как Жучка, в вонючем колодце, и некому меня вытащить... да и не надо, Миша: жизнь такой вонючий колодец... Ведь это еще мы студенты, а дальше что? Миша, верно я говорю?

- Пошел вон!

- Миша, Рахили, одной Рахили жаль...

Карташев оборвался и, помолчав, прошептал сам себе:

- Хорошо, молчи.

Наступило молчание. С непривычки к вину их тошнило, и в темноте ночи их вздохи тяжело неслись по квартире.

Карташев не лечился.

- Я не хочу огорчать мать, - говорил он, - она и так меня не выносит, а там все-таки потом, когда все узнает... а может, не хватит и характеру сразу покончить с собой, но я измором возьму себя.