Читать «Катастрофа или гибель Атлантиды» онлайн - страница 80

Он умоляюще посмотрел ей в глаза.

— А мое проклятье? Ведь они никогда! Слышишь? — Она повторила по слогам. — Ни-ког-да не верили мне. Именно так, как ты предсказывал. Смеялись надо мной, иногда жалели, но не верили. Они никогда не верили мне!

Кассандра вспомнила последние годы. Слезы обиды брызнули из ее глаз.

— Я сделал тебя оракулом. Все остальное ты сама. И даже не тогда ты навлекла на себя проклятье, когда приняла мой дар, гораздо раньше. Твое проклятье — это ум, проницательность, доброта, твоя жалость, твое, как это ни странно, сострадание к людям. Мой дар немного прибавил к тому, чтобы отличить тебя от других, а отличие от других — это и есть то единственное проклятье, которое висит на тебе, царевна.

Кассандра покачала головой: — Твои слова одновременно лестны мне и обидны, Аполлон.

— Я не могу говорить иначе. Таковы люди. Человек способен простить другому причиненное ему зло, но добра не прощает никогда. Человек снисходительно относится к чужим недостаткам, но чужое превосходство…

Аполлон опять расхохотался, и Кассандра почувствовала леденящий ужас.

— Чужое превосходство не может вызывать ничего, кроме ненависти, царевна. Это главное свойство людей. Они могут простить уродство, но ненавидят совершенство.

— Погоди, — громко сказала Кассандра. Она нашла возражение и обрадовалась этой находке. — Вот ты и ошибся, великий Бог!

— В чем же ты усмотрела ошибку?

— Елена — само совершенство, а люди обожают ее.

— Это ты ошибаешься, Кассандра.

— Нет, я помню: вся Троя бесновалась от восторга, когда Парис вел Елену во дворец. И этот восторг был искренним: люди обожали и Елену, и Париса, хотя оба от других отличаются: Елена — красотой, Парис — красотой, да еще и удачливостью. Они бы должны и Париса ненавидеть, если по-твоему…

— Удачливость Париса — это всего-навсего его заносчивость, завистливость и наглость. Отличий от всех остальных людей в нем не вижу. Что же касается Елены…

Аполлон усмехнулся: — Если бы Елена отвергла Париса, они бы возненавидели ее с тем же пылом, с которым полюбили. Но обманув и обокрав мужа, сбежав с любовником, бросив детей на произвол судьбы, — о! Всем этим она открыла им свою настоящую красоту!

Он задохнулся от гнева. Гнев кипел, клокотал в его груди и в горле. Ему пришлось сделать несколько глубоких вздохов прежде, чем продолжать: — Подлость приблизила Елену к людям, коварство вызвало в них сочувствие, неверность привела в восхищение! Да, они ненавидели бы ее за совершенство, но по поступкам поняли, что совершенства на самом деле нет, то есть, нет никакого отлитая от них же самих… Вот причина их любви к Елене. Вот почему они обожают ее. Она часть их. Родная, своя.

— Это ужасно, то, что ты говоришь, — прошептала Кассандра.

— Я еще не все сказал, — Аполлон усмехнулся опять, и снова горечь просквозила в его голосе.

— Тебе предстоит еще увидеть: тот самый Менелай, с которым Елена поступила… — в голосе Аполлона прозвучала жестокая ирония. Он задумался, подбирая нужное слово: — Я бы сказал, “бесчеловечно”, но ведь это и есть именно по-человечески… Тот самый Менелай… Он сегодня ночью погубит из-за этой женщины целый город…