Читать «Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города» онлайн - страница 25

Опять место вполне обывательского суждения; оно характеризуется: мое мне дорого, ну а другим оно дешево и, конечно, не может быть правильной оценки. Ведь купец Деев богат и сможет повлиять на оценщиков. Сам обыватель так бы поступил, если бы мог, весьма понятно, что и другие должны поступать так же.

Заканчивается прошение следующей тирадою: «Может быть, господа, принимающие прямое и косвенное участие в проектировании одумаются и не осмелятся представить Вашему Высокопревосходительству такой пристрастный проект, но моя совершенная беспомощность и бессилие доводят мои опасения почти до отчаяния и совершенно против воли заставляют беспокоить Ваше Превосходительство просьбою обратить внимание на все вышеизложенные мною обстоятельства, Вашим сильным покровительством оградить меня от удара, который намереваются нанести моей жизни и всему моему состоянию, так что я останусь совершенно нищею, наконец, дозволить мне поправить мой дом, оказав достаточное к тому вспоможение?».

Последние строки прошения есть именно, тот последний удар кисти который придает картине законченность и полноту. И жаловалась титулярная советница, и доказывала свою правоту и клеветала на кого могла, и свела речь на обычную просьбу обывателя — окажите пособие. Почему, зачем пособие? Разве кто либо виноват в случившемся бедствии? Виноват исключительно обыватель: — он не соблюдал меры предосторожности от пожаров, он пренебрегал правилами строительного устава, словом, он делал все, чтобы вызвать беду, — но раз наступило несчастие, обыватель противится всеми способами, до клеветы включительно, принять те меры, которыми он хотя на будущее время застрахуется от возможности повторения несчастия, и в тоже время не только просит, но даже требует от кого-то помощи. Обыкновенно роль «кого то» в глазах обывателя исполняет город. Обыватель не понимает, что город и городской капитал, есть тот-же обыватель и обывательский капитал, сложенный из налогов на обывателя. Для него город является какой то фикцией. Странно подобное непонимание, но оно было и говорить о том низком умственном уровне, на котором стоял обыватель, о том убожестве, за которое становится и больно и обидно.

Но попробуйте отказать обывателю в его незаконной просьбе; обыватель сейчас-же начнет отыскивать свои мнимые права и здесь нет границ стремлению обывателя. Он идет с своими просьбами все выше и выше, чувства приличия, чувства меры нет у оскорбленного обывателя. Он как оренбургская вдова унтер офицерша Романова и солдатка Трофилова, которые думали, что их обидели после пожара и посылали прошения «к особам Императорского дома», не указывая к кому именно, но ко всем огульно...