Читать «Тайные улицы, странные места» онлайн - страница 153

И тут женькину задницу встретила земля. Такая твердая, что он заорал, согнулся, перекатываясь на бок и отпуская, наконец, истерзанные рукава Норисовой куртки.

Под голову неудачно попал камень, о чем Женька вспомнил уже потом, а пока успел поразиться взрыву прекрасных искр, зажмурился и, прижимая к себе воющего кота, отключился.

Глава 19

Голоса были мирными, негромкими, а слов не разобрать, уж очень сильно звенело внутри головы.

Женька поморщился, но тут же замер, стараясь не шевелить ни бровями, ни кривить рот — больно, и звон становится нестерпимым.

Голоса стихли. Он лежал, да, кажется, лежал, не открывая глаз, боясь даже прислушиваться. Расслабился — на лоб легла прохладная легкая тяжесть, утишила боль под веками.

— Оставь ребенка, — пророкотал знакомый мужской голос, — что ты над ним. Как над котенком.

— Пускай, — возразил голос женский, величественно холодный, — оставь их обоих. Дай лучше мне…

— Не дам. Он сам хочет, со мной.

— Он хочет погулять. Соларис? Мы покажем животному берег.

Голоса удалились, невнятно переговариваясь.

Отан, подумал Женька, обмякая на одеяле, а с ним — леди Маистра. Животное еще. Какое-то.

Приподнял звенящую голову, слабой рукой таща с лица мокрую повязку.

— Боцман?

В поле зрения вплыли глаза, полные слез. Глаза цвета горной лаванды. Рука уперлась в Женькину грудь.

— Тебе нельзя. Лежи. Он с ними. Гуляет.

На щеку капнуло, горячо щекотнуло, скатываясь к шее.

— А Норис? Жень, ты не плачь. Боцман. Они его не обидят? Чинук там…

— Дурак ты совсем. Чинук его охраняет. Страшно гордый, что ему доверили — живое совсем. Норис?

Женя всхлипывая, засмеялась.

— Он тоже. Гуляет. Пешком от Кой-Аша в город, без машины, без телефона и дружков. Знаешь, сколько ему гулять еще!

Женька снова закрыл глаза, притих, восстанавливая в памяти ночные события. Вспомнил ее испуганный голос, руки, изо всех сил удерживающие его от падения. Когда он сам вцепился в Нориса, чтоб не швырнуть того вниз, с высоты, на которой летают чайки. Хорошая такая высота. Конечно, может и кинул бы гада, сволочь такую. Но на Норисе висел Боцман. Нет, понял Женька со злостью на свою мягкотелость, все равно не кинул бы. И будет теперь всю жизнь расхлебывать.

— Жень. Ты меня прости.

И умолк, не зная, продолжать ли. Пришла трусливая мысль, неся с собой облегчение — а вдруг она не знает, про клятву, которую потребовал Норис. И можно просто промолчать, о том, что он, терзаясь и мучаясь, полный ярости и возмущения, все равно мгновенно выбрал Боцмана. Даже когда терзался и вроде бы, еще сомневался, внутри сам понимал — все равно — Боцман.

Женя ждала, приоткрыв губы, смотрела серьезными мокрыми глазами.

Он кашлянул, отвернулся, уставился в угол, где доски терялись в сумраке, показывая только блик на паутинке. И все рассказал, стараясь коротко, и без жалости обрывая себя при каждой попытке оправдаться.

Замолчал, слушая тишину внутри маленького дощатого домика.

— Я знаю, — сказала Женя. И тихо засмеялась, — он так и думал, понимаешь? Хотел, чтоб ты мучился, а знаешь, почему?