| "Three days later Afanasy came to me and asked whether we should not send for the doctor, as there was something wrong with his master. | Дня через три пришел ко мне Афанасий и спросил, не надо ли послать за доктором, так как-де с барином что-то делается. |
| I went in to Byelikov. | Я пошел к Беликову. |
| He lay silent behind the curtain, covered with a quilt; if one asked him a question, he said 'Yes' or 'No' and not another sound. | Он лежал под пологом, укрытый одеялом, и молчал; спросишь его, а он только да или нет - и больше ни звука. |
| He lay there while Afanasy, gloomy and scowling, hovered about him, sighing heavily, and smelling like a pothouse. | Он лежит, а возле бродит Афанасий, мрачный, нахмуренный, и вздыхает глубоко; а от него водкой, как из кабака. |
| "A month later Byelikov died. | Через месяц Беликов умер. |
| We all went to his funeral -- that is, both the high-schools and the seminary. | Хоронили мы его все, то есть обе гимназии и семинария. |
| Now when he was lying in his coffin his expression was mild, agreeable, even cheerful, as though he were glad that he had at last been put into a case which he would never leave again. | Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. |
| Yes, he had attained his ideal! | Да, он достиг своего идеала! |
| And, as though in his honour, it was dull, rainy weather on the day of his funeral, and we all wore goloshes and took our umbrellas. | И как бы в честь его во время похорон была пасмурная, дождливая погода, и все мы были в калошах и с зонтами. |
| Varinka, too, was at the funeral, and when the coffin was lowered into the grave she burst into tears. | Варенька тоже была на похоронах и, когда гроб опускали в могилу, всплакнула. |
| I have noticed that Little Russian women are always laughing or crying -- no intermediate mood. | Я заметил, что хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает. |
| "One must confess that to bury people like Byelikov is a great pleasure. | Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. |
| As we were returning from the cemetery we wore discreet Lenten faces; no one wanted to display this feeling of pleasure -- a feeling like that we had experienced long, long ago as children when our elders had gone out and we ran about the garden for an hour or two, enjoying complete freedom. | Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, - чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. |
| Ah, freedom, freedom! | Ах, свобода, свобода! |
| The merest hint, the faintest hope of its possibility gives wings to the soul, does it not? | Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли? |
| "We returned from the cemetery in a good humour. | Вернулись мы с кладбища в добром расположении. |
| But not more than a week had passed before life went on as in the past, as gloomy, oppressive, and senseless -- a life not forbidden by government prohibition, but not fully permitted, either: it was no better. | Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше. |
| And, indeed, though we had buried Byelikov, how many such men in cases were left, how many more of them there will be!" | И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет! |
