Читать «Газета Завтра 7 (1159 2016)» онлайн - страница 48

Лучше бы Пастернак этого не писал, ибо на первую роль столь же принудительно до письма Сталина начинали вводить его самого.

Но вернёмся к нашим дням и к Юрию Кузнецову. Думаю, более державного и государственного поэта — уже не советского, а русского — в современной поэзии нет. Многие его стихи уже давно могли бы звучать с самых высоких государственных трибун. Самому поэту, не так давно ушедшему в мир иной, никаких почестей не надо. Он сам знал себе цену. Мне довелось часто и подолгу общаться с Юрием Поликарповичем. Не набиваюсь в его близкие друзья, но мы вместе получили дачи в писательском посёлке Внуково, там он уже до самой смерти предпочитал жить. Со своим ближайшим соседом по даче Валентином Устиновым он быстро и окончательно рассорился; даже со своим начальником по журналу "Наш современник" Геннадием Гусевым, тоже жившим неподалёку, на даче не общался. А ко мне приходил частенько и подолгу беседовал, иногда мы гуляли в соседнем лесу. Думаю, Кузнецов нашёл во мне прежде всего своего бескорыстного ценителя и внимательного слушателя. Вот потому, прекрасно зная его истинную высокую державность, я никак не мог понять, почему ни в Союзе писателей, ни в идеологическом аппарате Кремля не востребована его поэзия?

Вот и сейчас, почему нашему президенту никто не предложил возглавить празднование его юбилея? Или надо его вдове Батиме написать своё письмо Путину? Только кто его передаст? Кто поставит памятник гениальному поэту в Краснодаре и в Москве? Кто назовёт одну из площадей его именем?

В конце ХХ века в России жили два поэтических гения: Иосиф Бродский и Юрий Кузнецов. Одному выдали почестей по максимуму, хотя его державность была совсем иного свойства, а Кузнецова просто забыли. Гений никуда не девается, через пятьдесят, через сто лет признают и его. Но почему сегодня, когда наш президент так взывает к державности и патриотизму, он не опирается на поэзию Юрия Кузнецова? Или (уже вспоминая его стихи "Тегеранские сны") поэт сам на роль своего державного властителя "…никого не утвердил"? И нынешняя державность — мнимая, поскольку не нуждается в поддержке гениальных поэтов?

Хочу сказать пару слов и о поколении "сорокалетних", открытых и воспетых мною, коим уже сегодня по семьдесят‑восемьдесят. О поколении, официально не признаваемом как явление до сих пор.

Это поколение, опередившее своё время. Бывали поколения отрицающие, как, например, шестидесятники, бывали поколения утверждающие, как послереволюционное. Поколение "сорокалетних" лет на десять опередило Перестройку. В то время, когда страна уверенно шла к пропасти, к взрыву советской системы, когда вся литература спорила о прошлом, поколение "сорокалетних" уже думало: куда идти дальше? И стране, и обществу, и самой литературе? Думает до сих пор. Выбирает между капитализмом и социализмом, между рынком и планом, между империей и национальным государством. Разница между патриотами и либералами не так существенна, пригодятся и те, и другие. Главное — определиться: куда мы идём? Какое государство строим? И какая литература нужна будет этому государству? Думаю, подлинный анализ предперестроечного времени дан в трёх книгах: "Надпись" Александра Проханова, "Пушкинский дом" Андрея Битова и "Предтеча" Владимира Маканина… Но по-настоящему не востребованы ни, опять же, державная проза Александра Проханова, ни либеральная проза его сверстника Андрея Битова. А без литературы вся страна словно отключена от высших, космических энергий, влача жалкое и убогое существование…