Читать «Наследство последнего императора» онлайн - страница 385
Николай Волынский
Перед отъездом оставшиеся двадцать тысяч поделили пополам. Мать передала половину Ольге.
Они остались вчетвером. Тоска после первых же часов разлуки напала страшная. Единственное, что утешало и успокаивало Ольгу, – с ними были по-прежнему добрый Евгений Степанович Кобылинский, Жильяр, доктор Деревенько и матрос Клементий Нагорный. По вечерам девочки, как всегда, занимались духовным пением, а вчера погода стояла такая теплая, что окна в комнате Ольги открыли. И когда они втроем (Алексей даже на балалайке своей перестал бренчать) перед открытым окном спели «Богородице Дево, радуйся», то духовная радость так переполнила их сердца и души, что все вокруг и их новая жизнь – тюрьма, внезапная бедность, постоянные обиды и унижения – все исчезло и растаяло без следа.
– Все, – сказала Татьяна, вытирая слезы, когда они закончили. – Сегодня больше не могу. И больше никогда петь не буду.
И тут за окном внизу раздались аплодисменты. Ольга выглянула. Там стояли десятка полтора местных.
– Спаси вас Бог, дочки! Как славно поете, – сказала какая-то пожилая крестьянка и перекрестила Ольгу.
На следующий вечер после этого случая случилось событие, доставившее им четверым еще большую духовную радость.
С первый дней пребывания в Тобольске с ними стала заниматься русским языком, литературой и математикой Клавдия Михайловна Биттнер, жена полковника Кобылинского. Она приехала осенью, познакомилась с детьми, беседовала с ним часа полтора, потом внимательно изучила их учебники.
– Странно, – сказала она отцу. – У вас очень милые, совсем не глупые дети, они любят слово, тянутся к знаниям, но почему у них такие плохие учебники? Это даже не уровень прогимназии. По таким учебникам и земских школах теперь не учатся.
Отец, конечно, обиделся, хотя виду не подал.
– А что бы вы, Клавдия Михайловна, порекомендовали? – спросил он, входя вместе с ней в классную – специально отведенную комнату для занятий.
– Первоисточники – прежде всего. Я не вижу у вас на полках наших величайших талантов – Тургенева, Островского, Достоевского, Толстого… Правда, вижу Щедрина…
– А граф Толстой отлучен от церкви! И анафема ему была! – выпалила Анастасия.
Клавдия Михайловна внимательно посмотрела на нее.
– Отлучен… да, – сказала она. – А за что?
Дети молчали и ждали, что она скажет.
– Не знаете… – проговорила Биттнер. – Вопрос отлучения графа Толстого от церкви – это вопрос религиозный. В нем есть свои особенности, которые нужно сначала изучать и потом обсуждать отдельно. Если, конечно, у вас окажется достаточно желания и… смелости. Но
