Читать «Фавн на берегу Томи» онлайн - страница 107

— Проститепростите, отче, я не об этом хотел спросить! Меня преследует и мучает один страшный тип… В общем, один человек, — залепетал он сбивчиво. — Преследует от самой Варшавы. Когда я переваливался через Урал, то в тайге старуха какаято, богомолка, лечила меня отварами и все тревожно твердила о какомто там злодее, который преследует меня по пятам. Как там его? Темнорот, Темноглот, Темнопуз… Не помню. И вот мне чудится, словно этот человек… Его, кстати, так и зовут — Иван Человек… Будто он и есть тот самый проклятый Паб… Пан… Пабн Темнопуз… Пабн Темнобрюх! Вот.

— Что? — прищурившись, удивленно или даже испуганно протянул старик, крепче запахнулся в овчину и вжался в свой угол. Вид его резко изменился, лицо потемнело, и в остром взгляде сердитых глаз задрожала задумчивая тревога или даже страх, словно он вспомнил о чемто, о чем никогда уже не желал вспоминать.

— Ты кто? — резко принялся пытать он. — Ссыльный? Клятвопреступник? Расстрига? Еретик?!

— Не все ли равно? Ну учитель я.

Бросив вправо и влево настороженный взгляд, старик вполголоса строго, почти гневно и очень быстро заговорил:

— Аа! Тебя, никак, подослали искушать меня! Кто тебя подослал ко мне? И почто ты вообще приехал? — он говорил словно сам с собой. — Чего ради притащил его к нам?!

— Кого его?

Старик замер. Вдруг как подскочил, скинул с себя овчину и схватил Бакчарова за рукав. Учитель от неожиданности встал, а старец, толкая его в грудь пальцем, оглушительно зашептал:

— Встань на колени, молись! Кайся пред Богом Вседержителем, где ты слышал о нем, от кого? А, еретик? Тебе ли, червь, называть имена, суть коих недоступна таким, как ты! Молись!

Бакчаров отдернул руку.

— Какое право вы имеете относиться ко мне презрительно и грубо? — брякнул он и, толкнув скрипучую дверь, покинул избу и стал карабкаться через прутья, прочь от ручья и избушки.

Быстрым нервным шагом, разбрасывая отяжелевшие от влаги полы шинели, Бакчаров брел в сумерках через противный Мухин бугор обратно в город, маячащий перед ним черной полосой. Промозглый ветер завывал на вершине, колебались голые прутья кустов да отдавалось в ушах его собственное натужное дыхание. Голова его горела, а тело пробивал полевой ветер. Дмитрия Борисовича то и дело морозило, холодный пот ручьями бежал под шинелью, а внутри крутился вихрь сомнений, от которых сердце учителя разрывалось на части и холодела спина. Все эти дни он метался в этом затерянном чужом городе, словно душа неотпетого грешника, не понимая смысла бурных событий, происходящих с ним. И вот какойто полубезумный старикашка, к которому он и пошелто почти случайно, ведет себя так, будто знает ответ на все, что его терзало! Бакчаров был уверен, что останься он еще хоть на минуту, и ему наверняка объявили бы, что Иван Александрович какойнибудь бес или, чего доброго, сам дьявол.

Бакчаров перешел по узкому мосту через Ушайку, вышел на Акимовскую и заглянул в какойто украинский шинок на краю города. Там он выпил на одолженные у Чикольского копейки три рюмки горилки и, внутренне оцепенев, в ужасе бегом побежал обратно через мост на Мухин бугор.