Читать «Фавн на берегу Томи» онлайн - страница 105

Там был Авл. Он так изменился, что его едва можно было узнать. Могучий воин сидел в доспехах центуриона прямо на алтаре. В руке Авла был длинный кинжал, которым он и постукивал.

— Вы арестованы! — сказал центурион Авл.

Олимпиада почувствовала, что ктото стоит сзади, и по ее спине пробежал холодок. Она обернулась и увидела, что выход из помещения охраняют два легионера.

Олимпиада немного помолчала, после чего спокойно заговорила.

— Я желаю предстать перед правителем Милита! — сказала она.

— Это возможно, но только после того, как я вернусь в Понт Эвксинский и смогу забрать вас из предварительной ссылки, — объявил Авл.

— Предварительным может быть только заключение в крепость, но не ссылка! — воскликнула Олимпиада.

— Время покажет, — улыбнувшись, ответил Авл. — Взять их!

— Бежим! — крикнула Олимпиада и рванулась к дверце черного хода в другом конце комнаты. Клеопа бежала перед ней и, пока она открывала дверь, Олимпиада развернулась и преградила путь воинам. Ее схватили, а Клеопа выскочила на узкую лестницу, ведущую в сад. Стоило ей сунуться на улицу, как она, малая ростом, больно ударилась головой о бронированную грудь подстерегавшего внизу воина.

— Вы отправитесь со своей служанкой в Ольвию кораблем, — говорил Авл, — там я служил несколько лет и имею некоторые связи. В округе Ольвии полно варварских племен, но сам город и подступы к нему хорошо защищены, там лучшие и всегда свежие войска. Это настоящая крепость, и бежать не сможет никто. Вы будете дожидаться меня там, пока мои центурии не вернутся в Понт, чтобы сменить гарнизоны.

Вечером их тихо увезли в Эфес, где посадили на корабль, и никто из местных христиан даже не узнал, куда подевались молодые диаконисы. Под конвоем четырех лучших воинов Авла они отправились в далекий путь с письмом к наместнику Ольвии, в котором была просьба центуриона сохранить пленниц до его прибытия.

Так закончилась жизнь Клеопы и Олимпиады в Милите.

Глава седьмая

Мухин бугор

1

Сизо сгущался вечер пасмурного дня, когда учитель покинул трущобы. И вот уже кончались покосившиеся избы, заборы и гнилые скотные постройки. Перед ним открылся тоскливый пустырь. В потускневшей дали темнел промозглый осиновый лес, над ним мутное и пустое небо. По сторонам серые проталины, покрытые снежной корочкой кочки, дрожала от сырых порывов поблекшая полынь, впереди чернела дорога и пахло весной.

На дороге виднелись понурые фигурки трех темных баб с большими головами от плотно повязанных платков. Шли они, как ходят на Руси только странницы да паломницы, — друг за дружкой на равном расстоянии. Они медленно, словно ползком, спускались с плоского Мухиного бугра по извилистой дороге, топая в больших тупоносых валенках, и не столько опирались, сколько просто втыкали перед собой в грязь свои тонкие белые палки.

Когда Бакчаров с ними поравнялся, путницы, не поднимая глаз, кланялись в знак молчаливого приветствия незнакомцу.

— Извините, — остановился Дмитрий, поправляя очки, — эта дорога ведет к старцу Николаю?