Читать «Ботфорты капитана Штормштиля» онлайн - страница 142

Местами тропинка пересекала поляны. По ним медленно волочились рваные клочья тумана. Неожиданно из темносерой мути выплывали силуэты кустов. Одни из них напоминали вставшего на дыбы медведя, другие принимали очертания грозно насторожившегося кабана. Иногда они казались людьми в широких бурках, которые, окружив Тошку, пристально следят за ним из тумана прищуренными зоркими глазами.

Лес был полон звуков: кто-то шуршал сухими листьями, кто-то осторожно крался, потрескивая валежником, кто-то вздыхал и ворочался, будто ему было душно и нехорошо в этом неспокойном ночном лесу.

Тошка шел и вслух считал шаги. Сразу становилось не так страшно.

— Семьсот пятьдесят два… Семьсот пятьдесят восемь…

До хутора, наверное, около двух километров. Это три тысячи шагов. Значит, еще осталось две тысячи двести.

— Восемьсот один, восемьсот два, восемьсот три… — Тошка споткнулся о камень и сбился со счета.

Туман тянулся серой холстиной. Казалось, что кто-то в рваном балахоне с широкими рукавами стоит на тропе, раскинув руки. Рукава шевелит ветер, они колышутся, как будто сделаны из кисеи. Тошка с размаху ударяет по ним топориком. Но это туман, всего лишь туман, который не надо рубить топором, он и так расступится.

Тошка идет дальше.

— Тысяча одиннадцать, тысяча двенадцать…

Он вспомнил ночь на Нижнем мысу. Нет, там все было по-другому, там он не просто боялся, он был объят ужасом. А сейчас, в общем-то, все в порядке, как и в ту ночь, когда пришлось сторожить лагерь на Улысе. А то, что считает вслух шаги, — так это просто, чтобы не соскучиться.

— Тысяча девятьсот семь, тысяча девятьсот восемь…

Сейчас он придет на хутор, повелительно прикрикнет на собак, потреплет по голове Абзага: «Здорово, аземляк!»— и скажет женщинам:

— Амшибзия! Там наши застряли на тропе. Я за свечами пришел.

И женщины, удивленно качая головами, заспешат в дом, чтобы принести свечи и скорее поставить воду для мамалыги. А он пойдет обратно, уже с фонарем. Его веселый свет разгонит во все стороны темноту, и этот жалкий оборванец — туман, тряся своими серыми лохмотьями, почтительно уступит ему дорогу.

— Алашара по-абхазски означает свет. Апсны — Страна Души. Какие хорошие слова! Две тысячи восемьсот четырнадцать, две тысячи восемьсот пятнадцать…

Тошка быстро шагал, уже не оглядываясь по сторонам, но все еще сжимая в руке свой поблескивающий никелем топорик.

Вот, наконец, тропинка вышла из леса. Вот знакомый перелаз, а там, дальше, в глубине двора, желанным теплым огоньком светится окно едва различимой в темноте кухни.

— Алашара — это значит свет!

По-лошадиному топая, бегут навстречу громадные овчарки, слышны голоса людей; на хуторе Хабаджи не спят.

— А-я-я-я! — раздался с крыльца чей-то голос.

— Я-я-я! — ответило ему далекое эхо.

Отбиваясь от радостно прыгающих на него собак, Тошка хотел уже было побежать навстречу огню и людям, но вдруг услышал сзади приглушенные расстоянием голоса и кашель. Он остановился. Через несколько минут заскрипели жерди перелаза. Собаки с визгом и лаем бросились вперед.