Читать «Шпоры на босу ногу» онлайн - страница 183

Войцех смотрел на карту и молчал. Сержант собрал колоду, стасовал, спросил:

– Теперь какую?

Войцех, подумав, загадал:

– Даму треф.

Сержант глянул на Войцеха, переспросил:

– Червонную?

– Нет! – сказал Войцех. – Треф!

Сержант свел брови. Дама треф! Да это какая-то мистика, подумал сержант, ведь госпожа говорила ему…

Но мало ли что говорила госпожа! И когда это было, и где! А сейчас сержант только кивнул и, глядя в сторону, начал неспешно тасовать колоду – снова, конечно, крапом вверх, – потом резко достал одну из карт, открыл ее…

Она! Дама, конечно же! Треф! Войцех привстал…

А сержант, отложив колоду, стер пот со лба, сказал:

– Печать у них неважная. И крап неровно рубленый. Такие только на пасьянс годятся.

Войцех молчал, смотрел на даму, хмурился… потом сказал:

– В третьем уланском, вахмистр Заремба… так он карты на вес различает.

– Знаю его, – кивнул сержант. – Сильный игрок. Губа вот так рассечена. Звать Михал. Так?

– Да, так.

– И он меня прекрасно знает. При встрече от меня поклон.

– Да, непременно. А вот… – Войцех смутился. – Мой сосед… Наши усадьбы рядом… Пан Петр, вот тоже игрок! Он говорит, ему бывают сны, и снится, что ему придет, и какую карту тогда нужно бить, а какую придерживать. Ну и… Вы, я надеюсь, понимаете?

Сержант кивнул. А Войцех, усмехнувшись, продолжал:

– Да вот, он говорит, беда: нечасто они ему снятся! И если даже снятся, то по одной! Ну, иногда по две. А три карты – это совсем очень редко. Но все равно, даже когда одна, но верная – это немало! И вот, как только он увидит такой сон, так утром сразу едет в город. И там давай тогда играть! И всегда, конечно, выигрывает. Только теперь все про это уже знают. И с ним не садятся. Вот так!

И Войцех замолчал. Сержант тоже молчал. Поглядывал на дверь. Прислушивался. Но у Мадам было совершенно тихо.

Войцех достал часы, откинул крышку, глянул и нахмурился. Закрыл, убрал. Сержант достал свои – швейцарские, посмотрел на стрелки и не понял, что это за время такое. Наверное, стоят или сломались, а это сколько будет ему франков?

Но посчитать он не успел, потому что Войцех уже вновь заговорил – и каким-то очень раздраженным голосом:

– Так вот, пан Петр, он такой игрок! Хотя свой самый сильный ход он давно уже сделал. И до сих пор с него живет! Да уже почти двадцать лет. Вы знаете, о чем это я?

Нет – помотал головой сержант.

– А вам бы нужно знать! – сказал пан Войцех, странно усмехнувшись. – Ну да сейчас узнаете! Так вот, было всё это в недоброй памяти девяносто четвертом году. А начался он может даже еще лучше, чем год нынешний. Тогда вначале поднялась Варшава, там русский гарнизон почти что весь был вырезан, вот как! А после Вильня поднялась, а после уже все! И началось так называемое Рушенне, то есть Движение. И все вступали в это Рушенне, это тогда считалось очень патриотично, и все тогда, как и в этом году, хотели побыстрее стать патриотами. И пришел наш пан Петр, тогда еще совсем молодой, и он тоже вступил в Рушенне, и ему за это дали майора. И он после был под Брестом, там хорошо себя показал, а потом ходил на Жмудь, и там тоже был патриотом. Так прошло то чудесное лето. А потом наступила та проклятая осень и пан Петр пришел под Мацеёвичи. И вот там, под Мацеёвичами, пан Петр и сделал свой самый сильный ход! Это он там тогда спас нам Косцюшку! Это он тогда крикнул и спас! – и Войцех снова замолчал. И очень выразительно посмотрел на сержанта.