Читать «Пелко и волки (сборник)» онлайн - страница 65

А в то, что наплели тогда у конюшни бессовестные гёты, он не поверил. Ни сразу, ни потом.

Краса болела недолго… мудрено ли: выскочила распаренная под дождь да ещё просидела полдня в ольховых кустах на речном берегу. Думала охранить сынишку, упасти его от беды. А вышло, что осиротила.

– Умру я, – на третий день сказала она Всеславе. – Тяжко…

И не помогли ей ни баня, ни горячий травяной взвар. Она ещё спросила, не сгорели ли хлебы, покинутые в печи. А потом лишь смотрела, как Всеслава кормила и укачивала её дитя, и лицо делалось всё прозрачнее и краше.

Тьельвар с датчанином привели лошадь, тащившую по лужам крепкие санки. Втроем с Пелко они раскидали над горницей земляную крышу, подняли бересту и через этот пролом вынесли из дому Красу. Не придет она проведать сынишку, не потревожит оставшихся жить в избе… Уложили Красу и тронули послушную лошадку – прочь со двора, а Пелко понес сзади окованную лопату. Всеслава пошла с ним рядом, как с братом. Было скользко, и она взяла его за руку.

Народу на крутой берег Мутной собралось неожиданно много. Вот так: умрешь и тут только узнаешь, кто вправду любил тебя, а кто нет. Пришли чуть не все жены и чернавки из крепости и даже гридни, помнившие добро.

– Сын её где? – спросил у Всеславы седоусый варяг, не тот ли самый, что резал для Ратшинича маленький деревянный меч. – Мы уж вырастили бы…

Всеслава ответила ровно:

– Мне Краса заботу оставила.

И было это правдой, хотя и невысказанной. И Всеславе вдруг показалось, будто душа Красы, легкой пташкой летавшая рядом, ласково ей улыбнулась. А варяг потоптался, вздохнул и отошёл прочь.

Велик ли труд погрести вольноотпущенницу! Это не княгиню знатную земле предавать. Для Красы не разводили огня, не опускали в земную глину сруба-домовища. Вырыли ямину поглубже, и Тьельвар бросил туда, на дно, свой широкий плащ.

Но зато подарков Красе нанесли – от сердца, от души! Пирог пышный и кашу румяную, сбитень в кружечке и квашеную морошку. Колечко стеклянное и поясок с медными бляшками… Тьельвар подошёл самым последним. Разжал крепко стиснутый кулак и надел на Красу дорогие синие бусы. То ли в кости выиграл у кого, то ли получил за песни в награду…

– Подарить хотел, – сказал он и кашлянул.

А когда стали толкать вниз комья размокшей земли, Пелко приметил по ту сторону могилы девушку, показавшуюся ему знакомой. Он пригляделся и вспомнил, где видел её: да у кургана же, где Вадим-князь спал и с ней невольник Гостята! И вновь она плакала – наверное, потому и узнал. А подле стоял высокий парень, и видно было – несладко придется тому, кто вздумает её обижать. Вот обнял её, утешая, поцеловал в лоб, заставил отвернуться от могилы и ещё видимого в ней плаща… Пелко вдруг горько обиделся на девку за давно умершего и совсем незнакомого ему Гостяту. Он знал, что сказала бы про это его мудрая мать: не годится сохнуть безмужней, роду детки нужны, охотники новые и помощницы в доме… всё так, а радоваться за девчонку, что новое счастье нашла, – душа не лежала.

Может быть, он смотрел на неё слишком долго, да ещё с осуждением; словенский парень выпрямился, хмуро смерил Пелко взглядом. Корел подумал хорошенько и уступил ему, первым опустил глаза. Не ссориться же на могиле. Отмолчался и разумный словенин. Что зря трогать ижора, эти не больно-то отходчивы, да и рождаются прямо с ножами на поясах – не для забавы, не для игры, не для молодечества пустого.