Читать «Пелко и волки (сборник)» онлайн - страница 67

Он вытер пальцы о штанину и свистнул. И запоздало глянул на себя как бы со стороны. И увидел не мужа, хлебавшего на веку своём воинского лиха, а мальчишку безусого, впервые соскучившегося по девчонке.

Сел верхом на Вихоря и послал его вперёд.

Начинало смеркаться, когда деревья стали редеть и показались курганы. Ратша посмотрел на небо и остался доволен. Уже не день, народу по улицам будет всё-таки меньше, да и воевода с дружиною небось как раз сидел за столом. Но и не ночь – никто не скажет, будто он, Ратша, по-воровски ждал темноты…

Он соскочил наземь, перекинул поводья через голову жеребца и привязал их к осине. Так привязал, чтобы конь сумел освободиться, не пал здесь от голода, если не вернется хозяин. Потрепал любимца по шее. У Ратши ведь и в заводе не было плетки, вздумай кто Вихоря обижать – в землю по уши бы вбил…

Он не возьмет его с собой. Не станут про него говорить, будто он не посмел появиться в Ладоге пешим, как это следует для боя, а лишь готовым к бегству – на четырех быстрых ногах!

Повернулся и зашагал к городу, не таясь. Умный Вихорь понял, что его спрятали: не заржал, лишь посмотрел вслед хозяину и вздохнул.

Ратша шёл через буевище, привычно кланяясь на ходу знакомым могилам. Вот могучий курган князя Вадима, обложенный понизу камнями, окопанный священным рвом. Его вершина была ещё острой, ещё не оползла от оттепелей и дождей. Храбрый был князь и враг честный, нечем помянуть его, кроме доброго слова.

А вот каменный корабль урманского кузнеца: добрый малый не одно лето прожил в Ладоге и не десять, под конец уже, кажется, по-словенски говорил лучше, чем на своём северном языке. А заболел – велел позвать соотчичей и попросил похоронить как морехода!

Ратша чуть придержал шаг, заметив в стороне совсем свежую могилу. Простой бугорок, не помеченный ни деревцем, ни серым камешком у изголовья. Минет год-два, и не найдешь его, не отличишь… Был человек – и нету его, все позабыли.

Мокрые комья даже ещё не слиплись толком друг с дружкой, вокруг натоптано – хоронили сегодня. Ратша здесь задерживаться не стал, прошёл равнодушно, лишь порадовался про себя: и тут удача, не застал ни души. Хотя видно было, что люди только-только ушли.

Уже недалеко было до дома Всеславы… Ратша поправил пояс и пустился через рощицу, мимо дрожавших на ветру голых рябин.

Всеслава долго сидела одна у могилы Красы. Ушли гридни и чернавушки, ушли приятели-парни, и даже Тьельвар давно уже сидел у себя в Гётском дворе. Только Пелко отошёл всего на несколько шагов, за ближний курган, и остался ждать: ему, охотнику, не впервой. Очень уж не хотелось покидать нареченную сестру, скверное всё же это место – калмисто-могильник.

В сумерках вновь начал накрапывать дождь. Тогда Пелко вернулся, и Всеслава почему-то совсем не удивилась ему. Он не стал её уговаривать: мол, замерзнешь, простудишься, да и мать дома с ума уже сошла. Взял под локти, поднял и повел. В другой руке была тяжёлая лопата, принесённая из боярской избы. Измученная Всеслава доверчиво жалась к нему, и Пелко свирепым соколом водил глазами по сторонам, почти мечтая, чтобы встал на пути хищный зверь или злой человек, дал ему, Пелко, доказать своё бесстрашие и любовь… Тут-то начали тесниться на языке давно обдуманные слова: носил их в себе с того самого дня, как оземствовали, выгнали из города Ратшу. Носить носил, а выговорить не мог, всё некстати казалось, да и Краса бедная, в горнице болевшая, не давала подойти с этим к Всеславе. Но вот не стало Красы, и Пелко решился. Облизнул губы и сказал так: