Читать «Пелко и волки (сборник)» онлайн - страница 64

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Пальцы ищут ложе лука, и рука стрелять готова, но противится другая.

Калевала

Смерть на лыжах шла болотом…

Корельская песня

1

Унижение – вот что всего острее чувствовал Ратша, сидя на рыхлом лапнике под корнями поваленной ели. Князь Рюрик не был первым, кому он служил. От прежнего вождя он тоже ушёл обиженным да ещё швырнул ему под ноги когда-то подаренный меч: тот пусть служит тебе, княже, кто слыхом не слыхивал про честь! И был прав: бегом убежал тогда с первого своего поля тот молодой князь, бросил своих, Ратша чудом отбился один от двадцати… Но чтобы его, трижды Ладогу от находников защищавшего, из Ладоги гнали, как татя полнощного, прочь! И ведь кто гнал, Ждан Твердятич, чару на пиру подносивший, сыном называвший при всех…

Дождь сменился густым холодным туманом. Мельчайшие капельки плавали перед самым лицом, усеивали волосы и одежду. На низко свесившейся ветви собирались медлительные крупные слёзы, срывались вниз и одна за другой катились по толстому кожаному рукаву. Вихорь бродил поодаль между деревьями, разыскивая реденькую, пучками, траву и припозднившиеся грибы. Ему что: небось не в первый раз, да и кони дикие весь год живут в поле, в лесу, ни крыши над собою не ведая, ни зерна вкусного в яслях… Тут Ратше вспомнилось, что жили ведь в лесах, видоки сказывали, не одни только дикие лошади, но и дикие люди. Мохнатые люди, одеждой тел не прикрывающие, жита не сеющие, дела железного не разумеющие… Ратша поскреб щетину на подбородке и усмехнулся. Если так пойдет и дальше, он, глядишь, как раз их и повстречает. Лешаки эти с виду только страшны, напугать могут, если кто робкий, да сами человека боятся пуще огня. Выпросят крючок рыболовный или муки горсточку, хвать брошенное, и бегом…

Ратша закрыл глаза и долго сидел неподвижно, слушая, как щелкали капли по рукаву. Сперва, распаленный обидой, он хотел отправиться навстречу князю – бить челом на Ждана-воеводу. После одумался. Невелика надежда на князя. Ждан ему ближник, кровь смешивали, с юности и мед и слезу вместе глотали. Станет он вспоминать, как Ратша ему три года верно служил! Да и с Вадимовыми друзьями замиренными ему, князю, в одном городе век жить – а крепко же им всем Ратша-оборотень не по нутру…

Вихорь фыркнул где-то рядом, Ратша вскинул голову. Нет, никого… Он не боялся чащобы, знал, что не пропадет. Кого лес не прокормит, тому на свете жить незачем, ни к чему не годному. Ратша, не хвастаясь зря, хоть год мог просидеть под этими елками, хоть два. Придут мохнатые лесные люди и примут его за своего. Убрался ведь из Ладоги в чём был, а теперь вот и бороду не поскоблить, разве ножом. Ладно – пускай себе растёт. Теплей будет…

Он навсегда покинет эти места, но не теперь. Много на земле городов, много князей и дружин при них, всюду рады воину, с мечом сроднившемуся. А вот Всеслава одна, нету второй. На всем широком свете одна – лучше уж жизнь потерять, но не её!