Читать «Другая история литературы» онлайн - страница 393

Каковы же признаки ее глубоко древнего происхождения? Оказывается, никаких.

«Отличительной чертой Рамаяны (от действительных индийских работ) служит естественность положений и событий, — пишет Ю. А. Роменский в своем предисловии. — В ней нет тех преувеличений и того сплетения мифологических черт и образов, которые свойственны индийскому эпосу и которые для читателей, не знакомых с вероучением индусов, были бы непонятны. Рассказ Рамаяны прост, натурален, исполнен глубокого драматизма и понятен каждому от начал до конца. „Индийский эпос, — говорит Вебер, — не уступает греческому ни по высокой нравственности и глубине мыслей, ни по художественному совершенству и нежности чувства“».

А русский переводчик, сам не понимая убийственного значения своих собственных слов, продолжает:

«Сопоставление индийской морали, существовавшей три тысячи (!!) лет тому назад, с современной европейской моралью, прошедшей через горнило христианства и через обширную лабораторию новейших гуманных и философских наук, может навести на многие назидательные размышления».

И это совершенная правда. Сопоставление индийской литературы и философии с европейской прямо наводит на мысль, что индийская литература и философия представляют собою только переделку европейских, и притом очень недавнего времени.

Современные литературоведы, сравнивая «Рамаяну» с другим знаменитым индийским произведением, «Махабхаратой», вставали в тупик. «Особенности содержания и стиля „Рамаяны“, казалось бы, предполагают сравнительно позднюю дату ее возникновения», говорится во «Всемирной истории литературы». Ученые видят также, что и язык, и композиция, и сам дух первого индийского эпоса, «Махабхараты», более архаичен. Однако в то время, как «Рамаяна» ни разу не упоминает о «Махабхарате», эта последняя, напротив, несколько раз цитирует «Рамаяну». Отсюда делается вывод:

«Первоначальные версии „Рамаяны“ возникли, видимо, позже ранних редакций „Махабхараты“ — предположительно в III–II вв. до н. э. (линии № 7–8), и поэтому в памятниках конца I тыс. до н. э. на нее… нет никаких ссылок. Но, с другой стороны, окончательная редакция „Рамаяны“ сложилась на один-два века раньше окончательной редакции „Махабхараты“, вероятнее всего в II в. н. э., и отсюда — знакомство последней с эпосом…»

Мы можем предположить, что «Махабхарата» приняла свой окончательный вид в XVII реальном веке (линия № 9), а первичные тексты «Рамаяны» появились в конце XV — начале XVI века (линия № 7–8). Интересно, что все подражания этому эпосу и его «продолжения» располагаются на линиях № 7–8: в VII веке (линия № 7) Бхавабхута пишет ее продолжение «Дальнейшая жизнь Рамы»; Тулсидас (1532–1624) написал поэму «Рамачаритаманаса» («Озеро деяний Рамы»). Лишь затем тексты попали в руки Артуру Шлегелю.

Почему же «Рамаяне» не подражали в III, IV, VIII и XIV веках? Ответ дает индийская синусоида: потому что эти века располагаются ниже линии № 7.

А теперь приведем отрывки содержания, показывающие метод изложения и фабулу.

В Айоции, в своем дворце, На троне Дазарат сидел. В палату царскую вошли Князья и сели по местам, Согласно званью своему, И, взоры обратя к царю, Безмолвно ожидали. Их Поклоном государь почтил И низким голосом, как бой Торжественный литавр, как гром, Рокочущий из туч, сказал Им мудрые слова: «Князья! Вам всем известно хорошо, Как правили страной мои Предместники и как о ней Всегда отечески пеклись. Я следовал по их пути; Без отдыха, по мере сил, О благе царства я радел, Но ныне в тягостных трудах, Под желтым зонтом я ослаб Душою, телом изнемог. Мне в тягость почести и власть, И не по силам долг царя: Добро и правду охранять. Мне нужен отдых, я стремлюсь К покою. Пусть же за меня Заботу примет старший сын О благе подданных. Я вас У трона своего собрал, Чтоб ваше мнение узнать И выслушать от вас совет. Я Раме назначаю трон. Он добродетелью своей Глубоко радует меня. Как Индра духом он могуч, В нем сочетался светлый ум С телесной силой, красотой И добронравием. Ему, Как лучшему из всех мужей, Который в силах может быть Тремя мирами управлять, За благо почитаю я Заботы и труды свои С высоким саном передать. Мы этим выбором дадим Стране порядок и покой, А я избавлюсь от трудов, Тяжелых в возрасте моем. Скажите, по душе ли вам Царевич? Кажется ль он вам Вождем достойным? Ждете ль вы В грядущем блага от него? Подобно мне, и вы теперь, Обдумав, мнение свое Должны открыто объявить. И если не согласны вы С моею волей, я готов Желанья ваши примирить Ко благу общему». Так царь Собранью с трона говорил. Как туча дождевая в зной Павлинов стаю веселит, И криком радостным ее Они встречают, так слова Царя восхитили князей. И стены царского дворца От громких кликов потряслись: «На царство Раму посвяти! Пусть царствует над нами он!»