Читать «Разумное животное» онлайн - страница 211

— Ты можешь не гасить фонарь, — сказал Севилла громко, отталкиваясь двумя руками от скалистых стен последнего прохода, чтобы проникнуть в грот. Возможность снова громко говорить и видеть все вокруг представилась какой-то новой, неизведанной еще радостью.

— Фа! Би! — воскликнул он. Дельфины вынырнули около лодки, веселые, игривые, оживленные. — Нет, нет, не брызгайтесь, — крикнул Севилла, — нам предстоит долгий путь ночью по морю, мы замерзнем, если будем мокрыми. И слушайте: на фарватере и в море ни одного слова, ни одного слова на языке людей, говорите только свистами. Перед нами враг, справа и слева — враг.

Арлетт рассмеялась, это был ее первый смех за два дня.

— Дорогой, — сказала она с возбуждением, которого не могла подавить, — ты говоришь, как главнокомандующий, и у тебя также военные тайны, невероятнее всего то, что даже я не знаю, куда мы поплывем.

— Куда? На Кубу, — сказал он. — Я только об этом и думаю со вчерашнего дня. Мне даже казалось, будто я это тебе уже сказал. Отсюда, от Ки-Уэст, до Марианао едва сто пятьдесят километров. Куба — самое близкое иностранное государство и к тому же единственная страна в Латинской Америке, где то обстоятельство, что вы лишены американского паспорта, служит своего рода рекомендацией. Единственное также, откуда мы можем легко добраться самолетом до Праги, может быть, с кубинскими паспортами. Наша цель ясна: если нас не успеют схватить, оказаться вместе с Фа и Би до 13 января в одной из европейских столиц, чтобы во всеуслышание провозгласить истину. Мы провозгласим ее, если за это время Голдстейн не получит моего письма и не сумеет убедить Смита при помощи записи, сделанной сегодня утром. Мне кажется, что эта запись и сообщение о том, что мы с Фа и Би находимся в Праге, должна заставить Смита бить отбой. Мне не хотелось бы созывать пресс-конференцию, дабы рассказать о страшных вещах, творимых секретными службами в нашей стране. Будет вполне достаточно, если Смит заявит, что комиссия, изучавшая обстоятельства взрыва на «Литл Рок», сочла его гибель результатом несчастного случая.

В кромешной тьме обе лодки снова стояли рядом. Моторы были подняты. Весла лежали на валиках. Говорить приходилось вновь еле слышным шепотом. Севилла опять почувствовал тревогу, испытанную им несколько часов назад, когда дельфины сказали, что Боб знал все. Севилла ждал, когда Питер кончит укладывать свой мешки в маленькой лодке. Ожидание угнетало его, нервы были взвинчены, в висках стучало, под мышками струился пот, бездействие становилось невыносимым. Арлетт взяла его за руку, он тотчас же высвободил ее, ладонь была вся мокрая. А Питер никак не может закончить, он всегда такой скрупулезный, такой педантичный. Безумное нетерпение овладело Севиллой, гнев, смешанный с паникой. Он открыл рот — но сдержал себя. Наклонился к носу лодки и замер, как загипнотизированный. На него смотрел светящийся диск бортового компаса, как дружеский знак в океане темноты, единственно прочная и надежная точка во враждебном мире. И внезапно он вспомнил. Лето 1944 года. Нормандия. За изгородью во время ночной атаки светящиеся стрелки его наручных часов как будто вспыхнули и четко выделились в угрожающем смертью мраке. И тогда он почувствовал облегчение, все стало на свои места, разум вновь вступал в свои права. «Тодд, возьмите десяток человек, отправляйтесь разведать, что там у ручья, который слышится в глубине долины, и, если вам придется стрелять, не стреляйте друг в друга». Ощущение кошмара, когда надо двигаться вслепую и попадаешь все время в ловушки. Дьявольские нормандские изгороди. За каждой — немецкий пулемет, великолепно замаскированный, выжидающий в абсолютной темноте. Каждый раз от моего авангарда ничего не оставалось. Они умели сражаться. Прохладные руки Арлетт легли ему на затылок, он почувствовал ее губы около своего уха: