Читать «Певец» онлайн - страница 6

Пол Уильям Андерсон

«Трепещет лист, едва-едва Поющей птахою задет, Мерцают в памяти слова: Она была, ее уж нет. Вбирает озеро без края Небесный бесконечный свет, Но исчезает проблеск рая: Она была, ее уж нет. Пришла — как ранняя весна Чредой стремительных примет Сад отрешает ото сна — Она была, ее уж нет. Как ангел на одно мгновенье Влетел, а там — пропал и след, Она осталась, как виденье Со мной, когда ее уж нет».

Я добегаю до подножия холма — и вижу Ее.

Колесница движется в полной темноте: радарам и инерционным направляющим свет не нужен. Стальной остов перемещается над землей на воздушной подушке со скоростью намного меньше той, с которой обычно ездят на своих транспортных средствах смертные. Говорят, что Темная Царица нарочно ездит так медленно — чтобы самой все заметить и узнать (и лучше подготовиться к разговору с УИС). Однако сейчас Она возвращается домой и не появится среди нас до весны; почему же Она не торопится?

Потому что смерти некуда торопиться? Я выхожу на середину дороги, и вдруг мне на ум приходят строки, гораздо более древние, чем те, которые я только что пропел. Я ударяю по струнам и пою, перекрывая голосом рокот двигателя:

«Я видел рай, я видел ад. Но вот потух мой ясный взгляд, Я чуть, увы, не лег костьми…. Timor mortis conturbat me».

Меня заметили. Машина издает предупредительный сигнал. Я стою на месте. Если захочет, объедет: дорога достаточно широка; вдобавок, воздушная подушка позволяет передвигаться по сколь угодно пересеченной местности. Однако я рассчитываю — верю, — что Она заметит препятствие на пути, настроит свои приборы и сочтет, что я заслуживаю того, чтобы колесница остановилась. Кто в мире, которым управляет УИС, кто даже среди разведчиков, которых Она разослал по свету в поисках новых дан— ных, способен выйти в сумерках на пустынную дорогу и петь под аккомпанемент арфы?

«Уж в прошлом юные года. А как я счастлив был тогда, Надеждой светлою томим… Timor mortis conturbat me. Что ж, быстро старится юнец, И явь мечтам кладет конец, И остаемся мы одни… Timor mortis conturbat me.