Читать «Мое дело» онлайн - страница 177

Два месяца!!! Айн взял эту работу домой вне плана, чтоб редактировать спокойно. Ему очень нравилась моя книга. Он отстаивал ее в издательстве как мог и полагал верным.

— Как вы смотрите, если я передам вас другому редактору! — побледнев, спросил он после очередной ошибки.

В свою очередь побледнел я, и отыграл назад.

— Ну, пока все, — сказал он по окончании.

Я посмотрел непонимающе: ну? В типографию?

— Теперь это будет лежать в издательстве и дожидаться своей очереди, мы все сделали, — удовлетворенно пояснил он.

— Когда? — выговорил я.

— В плане будущего года, — он развел руками. — Но мы с вами все сделали заранее. На всякий случай.

Какой еще «всякий случай»???!!! Добрый психосадист Айн отмолчался.

17.

Голубые города

Два раза я помню отчетливо: мне снился Нью-Йорк. Я гулял по длинному молу у прибоя, вечер был голубой и серый, домов не было вовсе, но было чувство великой свободы и счастья: неужели я увидел Нью-Йорк? Второй раз стояли какие-то высокие постройки, но все было смазано, смутно, а главное — я был в Нью-Йорке, я попал, я увидел!

Хоть бы развалилась эта проклятая империя! Так думали тогда мы все. Не врали — нисколько. Но желали от души.

Я мечтал: в Ленинграде, аэропорт Пулково, самолет — клянусь, не знаю куда, но — туда, и по трапу поднимаюсь я — без всякого багажа, с одним дипломатом: и на верхней ступени трапа останавливаюсь, достав из кармана белый платок, встряхиваю его, легкими движениями отряхаю пыль с туфель, опускаю платок падать на бетон и вхожу в дверь самолета. Все!

Видит Бог: я терпеливый парень, но Совок меня достал.

И неживой Брежнев казался бессмертным, как пейзаж.

18.

Линия отсчета

Тот не писатель, кто не может писать следующую книгу, пока еще не вышла предыдущая. Вот такая присказка была тогда у сов. письменников.

И была зимняя гроза. В ночь с тридцатого на тридцать первое декабря. Я работал. Пьеса называлась «Ничего не происходит»! Там спокойная жизнь семьи взрывалась тайнами и трагедиями, а к концу все оказывалось фуфлом.

Засверкало белым и синим, раскатился грохот и сотряс мою хибару, и ливень хлестнул в стекла. В тепле и сухе, я смотрел бездумно: впечатляло.

Шквал пронесся с моря над лесом, береза стукнула голой плетью в окно, я выключил настольную лампу. Оказывается, я давно уже думал о смысле Бытия, и добрался до места, что жизнь человеческую можно измерять по тому, сколько он перечувствовал всего за период жизни, и насколько сильно. Думать в темноте было лучше, как-то ты подключался к энергии стихии.

Слово «энергия» явилось ключевым. Стремясь инстинктом жизни к максимальным, в смысле суммарного максимума за всю жизнь, ощущениям — человек тем самым стремится к максимальным действиям! Это часто может не совпадать, но в общем, в среднем, — совпадает.

Так-так-так. Энергия — это базовый уровень всего. Тот общий знаменатель Вселенной, к которому в принципе можно привести любые явления. Вроде так?

Стоп. Точно. Человек биологически устроен так, что стремится к максимальным ощущениям. И в истории совершал все большие действия. И это продолжается без ограничителя. Это так? Это так.