Читать «К Богодержавию...» онлайн - страница 184
Внутренний Предиктор СССР
В случае успеха, открывалась возможность построения магически-эгрегориальной религии для “рабочего быдла”, согласованной с магически-эгрегориальным иудаизмом — религией “расы господ”, в которой бы сокрылись “боги”-маги “господа над господами”, подобные фараону, и вся клановая основа устойчивой в поколениях иерархии посвящений.
Если бы правящая легитимная иерархия пожелала бы только убить Иисуса, то в Иудее тех лет она имела возможность проделать это и не вовлекая в дело Рим. И в этой связи с мистерией “распятие-воскресение” очень значима оговорка в Никейском символе веры: «воскресшаго в третий день по Писанием» — намек на сопутствующее Писанию некое изустное предание для посвященных, по отношению к которому Писание — всего лишь опорная мнемоническая схема, открыто лежащая шпаргалка для слабой памяти изустной традиции в преемственности многих поколений.
Также знаменателен характер разночтений — как умолчаний, так и единственно свойственных сообщений — в Евангелии от Иоанна по отношению к трем другим каноническим евангелиям, называемым “синоптическими” за их единомыслие. Вне зависимости от того принадлежат они самому Иоанну или окончательному редактору-цензору: этот человек знал, о чем умолчать, а на что указать особо, чтобы скрыть тайну постановки мистерии вне храма.
Евангелие от Иоанна — единственное, которое умалчивает о многократных предсказаниях Иисусом посягательств на его жизнь в Иерусалиме (см. Матфей, гл. 16, 17 и соответствующие места у Марка и Луки). Евангелие от Иоанна умалчивает о составе “преступления” в предъявленном в синедрионе обвинении (гл. 18), но в то же время оно единственное прямо предлагает прямое и правдоподобное объяснение причины передачи дела римской власти (18:31), не подтверждаемое реально исторически. В нем, единственном, не упомянут Симон Киринеянин, которого возможно отождествить с необходимым в мистерии крестным заместителем казнимого. Оно единственное упоминает о римском копье, пронзившем ребра и оборвавшем жизнь крестного заместителя, если он был на кресте. Умолчание о Симоне отождествляет в сознании читателя крестного заместителя и отсутствовавшего на кресте — впоследствии “воскресшего”, чем придает логическую безупречность мистерическому мифу.
Умолчания и акцентирования внимания читателя в каноническом Евангелии от Иоанна в совокупности их скрывают возможные входы за кулисы мистерии, вынесено в толпу из храма. Из изолированного от прочих Евангелия от Иоанна узнать можно следующее: кроме Иисуса распнуть было больше никого; не умереть распятый не мог, поскольку его закололи, и это заклание сопровождалось обильным истечением крови и физиологических жидкостей; стало быть, воскресший и прежде того заколотый — одно и то же лицо.
Кроме того оно многократно кодирует психику на отождествление земного Писания и Божьего предопределения: в том числе и упоминание римского копья сопровождается отсылкой к Захарии, гл. 12:10. Эта система кодировки противопоставляет каноническое Евангелие от Иоанна апокрифическому
