Читать «Разговоры запросто» онлайн - страница 253

Канний. Фарисейство — молиться пространно, но притворно. А твоя книга учит, что молиться надо постоянно, но от души.

Полифем. Ну, все-таки иногда я молюсь.

Канний. Когда?

Полифем. Когда в голову придет; раз или два в неделю.

Канний. И как же ты молишься?

Полифем. Читаю Молитву господню.

Канний. Сколько раз?

Полифем. Один. Евангелие воспрещает пустословие.

Канний. Можешь ли со вниманием прочитать Молитву господню?

Полифем. Никогда не пробовал. Но разве недостаточно, если я произношу ее громким голосом?

Канний. Не уверен; лишь один голос слышит бог — голос сердца. Постишься часто?

Полифем. Никогда.

Канний. Но твоя книга одобряет молитву и пост.

Полифем. Одобрял бы и я, да брюхо не согласно.

Канний. Но Павел предупреждает: не служат Иисусу Христу те, кто служит чреву. Мясо ешь в любой день?

Полифем. Когда дадут.

Канний. Но ведь это здоровенное, как у гладиатора, тело могло бы прокормиться хоть сеном, хоть древесною корой!

Полифем. Но Христос сказал: не оскверняет человека то, что входит в уста.

Канний. Так оно и есть, если только соблюдена мера, если это не оскорбляет других. Но Павел, Христов ученик, предпочитает погибнуть голодною смертью, лишь бы не оскорбить слабого духом брата своего, и нас зовет следовать этому образцу, чтобы мы угождали всем и во всем.

Полифем. Павел — это Павел, а я — это я.

Канний. Охотно ли помогаешь бедным?

Полифем. Мне нечего им дать.

Канний. Было бы, если бы ты жил трезво и усердно трудился.

Полифем. Так приятно ничего не делать!

Канний. Соблюдаешь заповеди божьи?

Полифем. Это тяжело.

Канний. Каешься в прегрешениях?

Полифем. Христос за нас расплатился.

Канний. Как же ты после этого объявляешь, что любишь Евангелие?

Полифем. Сейчас увидишь. Тут у нас один францисканец без конца поносил с кафедры Эразмов Новый завет. Я встретился с ним с глазу на глаз, левой рукой схватил за волосы, а правой помахал как следует и отделал его на славу — вся рожа вспухла и посинела! Ну, что скажешь? Разве это не значит держать сторону Евангелия? Потом я отпустил ему его грехи, трижды стукнув по макушке этой самою книгой, и набил три шишки — во имя Отца, и Сына, и святого Духа.

Канний. Да, вполне по-евангельски. В прямом смысле слова защищал Евангелие Евангелием.

Полифем. Является еще один из той же братии и накидывается на Эразма как бешеный, сам себя от злобы не помнит. Я разгорелся евангельскою ревностью, пригрозил ему хорошенько и заставил на коленях просить прощения, да еще и признать, что все свои речи он произносил по наущению диавола. Попробовал бы он не послушаться — я приставил алебарду ему к затылку. А лицо у меня было, как у разгневанного Марса. Это уж произошло при свидетелях.

Канний. Удивительно, как он вообще духа не испустил. Но продолжим. Живешь целомудренно?

Полифем. Наверно, заживу когда-нибудь — когда состарюсь. Но хочешь ли, Канний, открою тебе всю правду?

Канний. Я не священник. Если вздумал исповедоваться, поищи другого собеседника.

Полифем. Исповедуюсь я чаще всего богу. А тебе открою, что мне еще далеко до совершенства, я просто один из евангельского народа. У нас четыре Евангелия, и мы, племя евангельское, охотимся главным образом за четырьмя вещами: чтобы брюхо было довольно; чтобы и то, что под брюхом, нужды не знало; чтобы было, на что жить; и, наконец, чтобы можно было делать что хочешь. И если охота удачна, мы возглашаем над полными чашами: «Ио, триумфе! Ио, пэан! Жив дух евангельский! Правит Христос!»