Читать «Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I» онлайн - страница 234

Не встаёт никто. Не встанет никогда.

Он сглотнул. Отрада приподняла голову и глядела на него, только на него.

Тогда он снова лёг, просунул одну руку ей под голову, а второй осторожно (проклятое железо…) обнял её за шею, уткнул в себя – опять же в железо… Не смотри туда, подумал он, не смотри пока…

Пока это ещё можно – не смотреть.

Венедим пришёл в себя от тошноты. Его всегда укачивало на кораблях и в лодках, и однажды укачало даже верхом – на наплавном мосту. И сейчас он смотрел в небо над собой, боролся с подступающей дурнотой и недоумевал, куда делись обязательные звуки воды. Но рядом просто переговаривались: на том крестьянском восточном диалекте, когда все слова будто бы знакомы, просто от них отсекли окончания, а сами слова означают вовсе не то, к чему ты привык.

– …Опасе мы во вжорку курга…

– Нишк.

– Ты подглудь: скоко первей запоздна игнуло…

– Нишк, я муж.

– Нишк, нишк… Токо и сыру, что нишк…

Венедим повернул голову направо, потом налево. И справа, и слева были лошадиные шеи. Почему-то ему на миг представилось, что беседу ведут сами лошади, думая, что их не слышат.

Потом он приподнял голову и посмотрел на себя.

Он лежал, прикрытый серым одеялом, на узких вьючных носилках, закреплённых между двумя лошадьми. Насколько он знал, ещё одни носилки должны быть под ним, а двое – перекинуты справа и слева, за спинами лошадей их не видно. Венедим попытался приподняться сам, но не смог: широкий ремень перехватывал его поперёк груди. Он шевельнул руками, но руки тоже были к чему-то привязаны. Равно как и ноги.

– Эй, – позвал он негромко. – Кто-нибудь.

– Очнулся, слав, – сказал добродушный голос. – Ну, дела…

Венедим увидел плечи и лицо приотставшего верхового. Это был несомненный азах.

– Сильны у тебя покровители, – покачал азах головой, – ну, сильны. Так свалиться… это да.

– Свалиться? – переспросил Венедим.

– Ты что, не помнишь? Как летал по воздусям?

– Ох… – Венедим сморщился. Он вспомнил. – Так это я, значит…

– Коней подменных к озерцу пить спустили, – сказал азах. – Тут ты сверху – кобыле на спину, да отлетел – и в воду. В дно влип. Вязко там. Успели вытащить… А кобылу убил, да.

– Ничего себе, – прошептал Венедим.

– Другие попадали далековато, не дотянуться было. А кто на камни ещё… Ты ж вот – в самый раз. На ногу лубок положили, на руки тож. Как, не мозжит?

До этой секунды Венедим не чувствовал ничего, кроме тошноты, а тут – налетела боль. Казалось, что правое бедро кто-то выкручивает, выжимает, как хозяйка бельё.

– Терпимо, – сказал он.

– Ты, если что, говори. Костоправ велел тебе макового настою не жалеть.

– Попозже, – сказал Венедим. – Что там, на поле?

– Плохо… Мы увозили уже тебя, как вестовой от стратига прискакал. Велено всем за Белую отходить… А мостов-то на Белой – всего ничего.

– За Белую, – повторил Венедим. Небо вдруг стало тёмным, показались звёзды. Летящие, как искры костра…

Был момент, когда Рогдаю показалось: ещё можно что-то спасти. Но это был только миг, а потом – от моря появились степняки, их знаменитая конная пехота: лошадь быстро переносит двоих-троих, которые бьются потом в пешем строю. Они обрушились на растрёпанный, понёсший главные потери левый фланг, так и не вышедший из плотного контакта с атакующей с фронта тяжёлой пехотой… Рогдай видел, как быстро всё было кончено. Чрезвычайно быстро. С холма не слышны крики и не видны кровь и смерть – всего лишь пропадают цвета, меняются на жёлтый и серый…