Читать «В футбольном зазеркалье» онлайн - страница 177

Николай Павлович Кузьмин

– Чего вы его раньше времени хороните? Ну… играть не будет. Но жить-то будет!

– А будет? Что врачи-то говорят?

– Будет, будет. Вот отлежится как следует и приедет. К нему жена полетела.

– Это я знаю. А как не полететь? Меня бы коснулось, пешком бы ушла.

У себя в комнате Скачков раздернул шторы, растворил окно.

Кровать Мухина, пустая, аккуратно застланная, как в гостинице, напоминала об одиночестве. Как бы со стороны, Скачков видел на обезлюдевшей базе всего два сиротливых огонька: свой и в дежурке у Марковны. Он зажег ночник на тумбочке возле кровати и отправился в душ. Потом он долго массировал распаренную ногу, втирая мазь. Боль понемногу отпускала, расплывалась, но стоило остановиться пальцам, как она собиралась и накапливалась под коленом, под заживающим рубцом. «Придется наколенник или бинт потуже», – подумал Скачков и пошел мыть руки. Под крепкий острый запах растирки по существу прошла вся его жизнь. В последнее время он стал ощущать его на людях, в компаниях, и удивлялся, не понимал: настолько он им пропитался, что ли?

«Ну да теперь уж скоро…»

И стало ему совсем одиноко, тоскливо.

Забравшись под одеяло, Скачков с удовольствием вытянулся на прохладных скользких простынях.

День как будто завершился, пришел к концу, – огромный и длинный день. Начался он еще в Вене, потом пересадка в Москве… Разница во времени, смена часовых поясов, и день, вернее, сутки, растянулись за пределы положенных двадцати четырех часов. Впечатления, самые разнообразные, мешались в голове, с трудом верилось, что все уже позади, что снова база, дом, привычная комната, и утомленное тело нежится на хрустящем свежем белье. Давно ли, кажется, все только начиналось?

На приеме после матча не оказалось ни тренера австрийцев, ни Фохта – обиделись. Очередная невежливость хозяев была на следующий день отмечена газетами, наряду с грубостью на поле. Один из журналистов сделал замечание, что тренеру австрийской команды следовало бы несколько расширить круг своих обязанностей: он не должен забывать, что на поле выбегают не просто футболисты сыгранного состава, стремящиеся добыть победу любой ценой, но – настоящие спортсмены, в высоком смысле слова. «Очень, очень этот пробел бросается в глаза, удручая всех любителей красивого футбола». Кто-то из репортеров разнюхал о скандале в раздевалке австрийцев: со зла тренер схватил приготовленную чашечку с горячим кофе и запустил ее в стену. Брызги полетели на игроков, на Фохта. Поднялась площадная брань. Словом, неприглядная история… Тренеру вообще досталось от журналистов: за хвастовство перед матчем, за пренебрежение к сопернику… Много внимания газеты уделили Маркину, а в день отлета появилось сообщение, что некая почтенная старая дама, смотревшая игру по телевидению, дарит маркинским девочкам-двойняшкам необыкновенный набор игрушек… Словно заглаживая вину австрийских футболистов, газеты опрокинули на своих читателей целый ворох аналитических разборов матча, рассуждений о содержании такого грандиозного зрелища, каким является сейчас футбол, и просто разнообразной информации о советской команде.