Читать «В футбольном зазеркалье» онлайн - страница 179

Добиться пропуска в палату удалось только двоим, пошли Иван Степанович с Арефьичем. Команда осталась дожидаться в автобусе.

В самолете они сидели вместе с Иваном Степановичем и, еще под впечатлением всего увиденного в Вене, переговаривались – так, ни о чем серьезно. Потом Скачкову вспомнилась тренировка с австрийцами. Поле к тому времени починили, привели в порядок, травинка к травинке. Иван Степанович дал в общем-то обычную нагрузку, также, как дома, но, к удивлению ребят, австрийцы быстро дали пот и потащили ноги – выдохлись.

– Заметил, Геш, кто сдох быстрее всех? Ригель. Оттого он и хамло, что тренируется меньше других.

– Однако Фохт, я вам скажу!

– Ну, Фохт! Фохт игрок. Профессионал. Для него футбол – хлеб, деньги, жизнь. Что он без футбола? Ноль.

Припомнив, о чем секретничал с ним Гущин по дороге в Вену, Скачков сказал, что поговаривают о профессиональной лиге и у нас. Для начала, для пробы, скажем, команд пять или шесть.

– Вот уж глупость-то! – возмутился Иван Степанович. – Кто это тебе наплел?

– Говорят… Надеются, что класс игры повысится. Футболу же на пользу.

– Не-е… – Иван Степанович скривился, затряс головой. – Не в этом дело. Техники нам действительно подбавить не мешало бы. Но ведь когда она наживается? В детстве. Пеле начал гонять мячи, едва научил-ся ходить. За пацанов нам надо браться как следует, за пацанов. Вот где наши резервы. А то… придет в команду лоб, а его еще учить надо. Он мяч на ходу обработать не может! Мяч! А пока учишь, ему, глядишь, и на покой уже пора… Нет, Геш, в команду должен приходить игрок, как музыкант в оркестр, с высшим образованием. Тогда и у тренера руки развяжутся, тогда он совсем о другом думать будет.

В ночном гудящем самолете было сонно, сумрачно, свет падал узким лучиком в колени. Разговаривая, он наклонялся ближе и доверительно касался Скачкова рукой. Беседы наедине, возможности освободить себя от накопившихся раздумий он ждал давно, и вот дождался. Убедительный выигрыш в Вене, по существу разгром, который учинил австрийцам «Локомотив», прорвал его обычную сдержанность, тревоги и сомнения последних недель – все это осталось позади, и сейчас, в самолете, ему не требовалось от собеседника ни одобрения, ни возражений. И Скачков слушал, понимал, поддакивал: все, что говорилось, было близко, передумано самим, и не вызывало возражений.

Но почему теперь, припоминая, он не мог избавиться от ощущения, что весь тот долгий откровенный разговор Иван Степанович затеял ради него? Скачков уверен был, что тренер обрадованно откровенничает с ним без всяких тайных мыслей. Теперь же, после того, как он узнал о своем предполагаемом уходе, о проводах (о похоронах своих!), ему казалось, что весь тот поздний разговор в пути имел одну-единственную цель: подвести его самого к сознанию самостоятельного решительного шага.