Читать «Плач к небесам» онлайн - страница 355

Он откинулся на спинку кресла. Его грудь разрывалась от боли, но все же он чувствовал огромное облегчение. Как здорово, о, как здорово было наконец говорить это вслух, чувствовать, как слова изливаются из него неуправляемым потоком яда и жара.

— Ты что же, думал, я буду все отрицать? — Пылающим взором смотрел он на молча сидевшую перед ним фигуру, на эти длинные белые руки, на чудовищные пальцы, игравшие костяной рукояткой длинного ножа. — Когда-то я оставил тебе жизнь, полагая, что ты зажмешь ее между ног и убежишь куда подальше. Но ты превратил меня в дурака. Боже, да ни одного дня не проходило, чтобы я не слышал о тебе, не был вынужден говорить о тебе, отрицать это и отрицать то, клясться в своей невиновности и проливать лживые слезы, говорить всякие пошлости, подавать прошения об отставке, лгать, лгать без конца. Ты выставил меня дураком. При этом настолько сентиментальным, что боится пролить твою кровь!

— О отец, придержите язык! — последовал изумленный шепот Тонио. — Не очень-то это мудро с вашей стороны!

Карло рассмеялся невеселым, сухим смехом, отозвавшимся резкой болью в висках.

Сам того не замечая, он залпом выпил вино и потянулся к бутылке. Та вдруг сама наклонилась, и жидкость полилась в бокал.

— Не мудро? С моей стороны? — Он продолжал смеяться. — А ты хочешь, чтобы я все отрицал? Или мечтаешь услышать мольбы о прощении? Что ж, тогда ты будешь сильно разочарован! Вытаскивай скорей свою шпагу, свою знаменитую шпагу, которая у тебя наверняка где-то здесь припрятана, и используй ее по назначению. Пролей кровь своего отца! Покажи мне, что ты не способен на то милосердие, которое я проявил к тебе!

На какой-то миг большие глотки бургундского остудили его, смывая боль и сухой смех, словно увлекающий с собой слова.

Он хотел утереть губы рукой. Его бесило, что он не может этого сделать.

И оттого, что он не мог утереть губы, он снова запаниковал, почувствовал острое — и недостижимое — желание вырваться из этой западни.

— Я не хотел посылать тех людей в Рим! — выкрикнул он. — Но у меня не было выбора! Если бы все вышло по-другому, если бы ко мне пришли и сказали, что ты вырос тихим, покорным, робким, пугающимся собственной тени! Я знавал таких евнухов. Таким был, например, этот жалкий старик Беппо, который повесился у себя в келье сразу, как ты уехал. Таков и этот тихоня Алессандро. При всей надменности в нем совсем не чувствуется силы духа. Разве можно бояться такого рода скопцов? Но ты! С тобой это не сработало. Ты был для этого слишком силен, слишком красив, слишком породист! А может быть, просто ты был уже слишком взрослым? И слухам о тебе не было конца. Знаешь, мне порой казалось, что ты лежишь со мной на одной подушке, что ты живешь и дышишь под моей крышей! Что мне оставалось делать? Скажи! У меня не было выбора!

Сквозь завесу идущего от свечей дыма он видел на лице Тонио прежнее изумление, но в то же время лицо его стало более отстраненным и почти печальным.

— Ах, у вас не было выбора! — прошептал Тонио едва ли не с горечью. — А почему бы вам было не приехать в Рим? А почему бы нам было не встретиться так, как мы встретились сейчас, и не обсудить то, что обсуждаем сейчас?