Читать «Бьётся сердце» онлайн - страница 60

И видели бы вы председателя в тот день, с которого наша с вами школа началась! Вычистил свою шинель, на гимнастёрке сам заплаты поставил (семьи у него не было, один жил)…

Рассадил я по скамьям ребят, человек двадцать пришло. Мешая русский и якутский (тоже волновался немало), стал объяснять детям, что есть школа, как мы будем заниматься и всё такое прочее. Кымов тоже сидит обочь, слушает внимательно, лишь головой изредка потряхивает — что-то ему в моих объяснениях не совсем нравится. Кончил я, и тут мой Кымов вскакивает с места, молча бросается за перегородку, а через минуту возвращается с Красным знаменем в руках. Флаг наслежного Совета. Поставил учеников строем, воздел знамя высоко и такую речь грохнул!..

Поздравляю, говорит, приветствую вас, красные школьники, с великим счастьем. Первая в наслеге большевистская школа призвала вас к себе под это знамя революции…

Если оратора хочешь похвалить, о нём обычно скажешь: произнёс пламенную речь. И всё-таки, хоть и много я пламенных речей слыхал за свою жизнь, такой, как Кымова, не приходилось — вот уж действительно живой огонь! Едва ли не слёзы у него на глазах, весь как струна, будто в небо летит, что-то орлиное в нём проглянуло. «Именем красных бойцов, отдавших жизни за наше счастье, поклянёмся быть верными знамени…»

Ребята по одному подходили под флаг, который Кымов в руке держал, звонкими своими голосочками повторяли слова клятвы: «До самой смерти будем большевиками…» Незабываемая эта картина, клятва у знамени… Да… Чертовски волнующая. Натура у меня грубая, солдатская, а тут стою, губы кусаю…

Потом Кымов флаг мне передаёт:

«От имени наслежного Совета дарится школе знамя, чтобы всегда оно осеняло вас, бедняцких детей…»

И ещё говорит (обратите внимание, очень верные слова): «Нам нужны, — говорит, — не просто грамотеи, а грамотные большевики».

— Некоторые твердят в наши дни: «Школа извечно для одного создана — наукам учить». — Левин фыркнул недовольно в усы. — Таким бы с Кымовым поговорить! Он бы им уточнил формулировку. А то ишь ты! Впрочем, ладно, отвлекаюсь опять…

Так мы и начали свой первый учебный год.

Ежедневно, вместе с моими маленькими учениками, появлялся в классе и председатель Совета. Якутских учебников тогда в помине не было, да я тогда и вообще бы не смог по-якутски… Даю урок по-русски, Кымов тут же по-своему переводит ребятам. Правда, порою перевод его слишком уж затягивался, — вслушиваюсь, а он им не про стихи Пушкина, а опять о революции, о задачах Советской власти, о классовой борьбе.

Мне помогал и сам потихоньку учился, выводил на листке каракули. А когда ребята разойдутся, расспрашивал меня, что непонятно.

Я ему сказал как-то: «Сэмэн, всё вы со школой да со школой, о Совете своём не забыл?»

А он сдвинул брови — такой был характер, и гневом и радостью вспыхивал, как от спички. «Если ты так думаешь, — отвечает мне, — то глубоко ошибаешься, товарищ. В чём задача наслежного Совета? Советскую власть укреплять. Как её укреплять? Воспитывать молодёжь, готовить себе достойную смену. Всё, что завтра, — всё в детях. Для большевика нет на свете задачи главней, чем воспитание молодёжи».