Читать «Бьётся сердце» онлайн - страница 117

Майя вспыхнула от негодования.

— Это несправедливый приказ! Разве можно накладывать взыскание на молодого учителя, который только-только нащупывает дорогу? Так нельзя, Фёдор Баглаевич! — Майя просительно дотронулась до рукава старика. — Я вас очень прошу, отмените этот приказ!

— Отменить уже подписанный приказ? Зря ты, Майя Ивановна, шум поднимаешь!

— Нет, Фёдор Баглаевич, я буду шуметь! Ещё громче буду шуметь! Завтра у нас педсовет…

— Вот ты нам всем и докажешь! — подхватил Фёдор Баглаевич. — Постарайся, Майечка, молодцом будешь. Думаешь, мне самому приятно? Но как оставить выходку без внимания! Ты бы, Майя, лучше разъяснила толком молодой своей подруге… И вообще, нечего тут убиваться, подумаешь, великое дело — на вид! Скажу вам, что я, например, за свой век их столько, этих самых выговоров и предупреждений, нахватал! Однако хожу жив-здоров, табак курю…

С этими словами, удовлетворённый своей справедливостью и принципиальностью, Фёдор Баглаевич, не торопясь, удалился за перегородку.

Майя представила себе во всех подробностях эту сцену и опять, как тогда, задохнулась от негодования: как они посмели! Обидеть Саргылану, мою девочку…

Она сидела в пустой учительской — после уроков не пошла домой, решила дождаться начала педсовета. Уж она выскажет им всё! И тут же усмехнулась сама себе: ишь ты, воительница!

До сих пор был у неё сокровенный, от всех отгороженный мир: память о Сене. Пусть вокруг любые бури, но в этот мир не долетит и пылинки от них, здесь воздух чист, закаты печально-спокойны. Так было всегда. А теперь? Почему-то вздумалось тебе праздновать Октябрьские, назвала гостей. Помчалась на танцы с Аласовым, а потом ревела до утра. Накинулась на директора, истерику ему закатила. А в лыжном походе? Экая впечатлительность! Уже сколько раз говорено: не лезь, куда тебя не просят. Аласов свободный человек, пусть себе любезничает с кем угодно. Пусть вешаются на него хоть Надежда, хоть Степанида, тебе-то какая забота! Давно пора этого Аласова женить на Стёпе, сразу спокойней станет.

Нервы, нервы…

Стал собираться на педсовет народ: развешивал диаграммы Пестряков («графические доказательства нашего роста»), умостились на диване Сосины. К Майе подсела Стёпа Хастаева.

— Не помешаю?

Стёпу после болезни не узнать: краситься перестала, тихая какая-то.

— Стёпа, как здоровье?

— Спасибо, Майечка.

— Грустная вы…

Стёпа слабо улыбнулась:

— Это и есть, Майечка, верный признак моего выздоровления. Отпрыгала Стёпа своё…

Слово «выздоровление» она произнесла с особым, только ей одной понятным значением.

— Стёпа, дорогая, что с вами всё-таки происходит?

С острым вниманием Хастаева взглянула на Майю.

— Вот хочу посмотреть на вас… — сказала она, странно растягивая слова. — Запомнить, какие бывают… счастливые…

Озадаченная Майя попыталась свести всё к шутке:

— Если оно такое, счастье-то…

Но Хастаева не поддержала, глаза её были сумасшедшими.

— Ах, как он вас любит, Майя! Боже, если бы…

Не договорив, Стёпа поднялась с места и вышла из учительской.