Читать «На краю времени, на пороге мира» онлайн - страница 26

– Закрывай глаза и стреляй, – Геллер только пожал плечами, – или станешь обедом. Он ведь на то и рассчитывает, что мало кто близкого человека – пусть даже умершего – сможет убить. А вы должны быть готовы к этому. Иначе никто не вернется.

Близнецы молчали, насупившись, о чем-то усиленно размышляя.

…Лес встретил их недовольным молчанием. Нехороший, гнилой лес – отчего-то портится та земля, где поселяется нелюдь… Вот, к примеру, все знают, что болотные ночницы селятся в топях – а может быть, сами Кайэрские болота появились уже после того, как в те места пришли ночницы?

Пахло гнилью и разложением. Черные оголенные ветви, местами покрытые яркими пятнами плесени, в немой мольбе тянулись к серому небу – словно оно могло им чем-то помочь. Кое-где стволы покрывала белесая слизь.

Одним словом, место, где поселился зеркальник. Взяв меч на изготовку, Геллер осторожно пошел вперед.

Тишина. Только нет-нет да хрустнет под сапогом ветка. Слишком тихо, слишком…

Геллер резко обернулся – и не поверил собственным глазам: храбрецы добровольцы, даже не войдя в лес, изо всех сил удирали через поле, увязая в жирной земле.

Он сплюнул на землю и выругался. Никто не посмеет пенять ему, если повернуть обратно.

И вдруг… Геллер услышал жалобный детский плач. Ребенок, украденный проклятой тварью, был еще жив!

Быть может, он будет жить еще несколько мгновений, если повернуть обратно. А еще, быть может, этому ребенку посчастливится прожить долгую, в меру счастливую жизнь, если… Если поторопиться.

Геллер рванулся вперед, на звук, на ходу разрубая мертвые, но все еще цепко сплетенные пальцы колючего плюща.

И совсем неожиданно вылетел на небольшую полянку, посреди которой торчал старый, замшелый пень.

Здесь все было настолько загажено слизью, что не возникало сомнения в том, где устроил нору зеркальник. Кое-где валялись кости – и животных и человеческие. В основном мелкие, детские. Взрослого человека не утащить так просто, как ребенка.

Плач не утихал, доносился как раз из-за пня.

Затаив дыхание, Геллер обошел его. Тихо выругался. Все это… иллюзия. Теперь ребенок надрывался где-то под вспученными корнями… Неужели придется лезть в нору?!! Но это – верная смерть…

Геллер набрал в легкие побольше воздуха:

– Выходи, тварь! Выходи!!! Что, не видишь, у тебя гости?

Плач оборвался. И наступила тишина.

С омерзением хлюпая по покрытой слизью траве, оскальзываясь, Геллер еще раз обошел пень. Нора… где-то она должна быть, эта нора… Ведь зеркальник не такой уж и маленький, чтобы просочиться под корни…

– Выходи!!! – Голос командора запутался в гниющих пальцах ветвей.

Зеркальник не торопился.

Возникло неприятное ощущение, что тварь затаилась и наблюдает, не торопясь показаться на глаза. Между лопатками неприятно покалывало, словно тяжелый взгляд нелюди буравил спину.

Геллер резко обернулся.

…И увидел самого себя.

Как будто смотрел в огромное зеркало, в котором отражались мертвые деревья, оскверненная земля и серое, оплакивающее чью-то судьбу небо.

Тоненький голосок рассудка успел пискнуть: но ведь зеркальник принимает облик только тех, кого уже нет среди живых!