Лишь издали на сына поглядела,Лишь поняла, как страшен облик тела.Как замутилось зеркало чела, –Вонзилась в мать алмазная стрела.И ноги онемели на мгновенье.Но вот уже она в самозабвеньиОмыла сына влагой жгучих слез,Расчесывает дикий ад волос.И каждый волосок его голубя,Ощупывает ссадины и струпья,Стирает пыль и пот с его лицаИ гладит вновь, ласкает без конца.Из бедных ног колючки вынимаяИ без конца страдальца обнимая,Мать шепчет: «Мой сынок, зачем же тыБежишь от жизни для пустой мечты?Уже числа нет нашим смертным ранам,А ты все в том же опьянеиьи странном.Уже уснул в сырой земле отец,Уже не за горами мой конец.Встань и пойдем домой, пока не поздно!И птицы на ночь прилетают в гнезда.И звери на ночь приползают в дом.А ты, бессонный, в рубище худом,В ущельи диком, в логове змеином,Считаешь жизнь, наверно, веком длинным,-А между тем она короче дня.Встань, успокойся, выслушай меня!Не камень сердце. Не железо тело.Вот все, что я сказать тебе хотела».Меджнун взвился, как огненный язык.– Мать! Я от трезвых доводов отвык!Поверь, что не виновен я нисколькоНи в участи своей, ни в жизни горькой.Не приведут усилья ни к чему.Я сам себя швырнул навеки в тьму.Я так люблю, что не бегу от боли,Взял эту ношу не по доброй воле.Но эту птицу, – вольную, ничью, –Из клетки я освободить хочу.А ты мне предлагаешь строить клетку,Иначе говоря – удвоить клетку.Не приглашай же впредь меня домой.Заманят умереть меня домой.Оставь меня. Не заклинай. Не трогай.Прости за все. Иди своей дорогой. –И, лобызая пыль ее следа,Он с матерью простился навсегда.О жизнь – игрок, клятвопреступник вечный!Едва зажжен светильник быстротечныйИ синий дым взошел на краткий срок, –И вот уже колеблет ветерокБезропотное трепетное пламя.Так, управляя нашими делами,Играет небо пламенем души.Остерегись же, смертный! Не спешиРубить узлы, которыми ты связан,Губить любовь, которой всем обязан!
