Вступление к письму, его началоБлагоговейным гимном прозвучалоВо имя вседержителя-творца,Кто движет все светила и сердца,Кто никогда пи с кем не будет равным,Кто в скрытом прозревает, как и в явном,Кто гонит тьму и раздувает свет,Кто блеском одевает самоцвет,Кто утолил любую страсть и жажду,Кем укреплен нуждающийся каждый.Затем писал он о любви своей,О вечном пламени в крови своей:«Пишу я, обреченный на лишен ья,Тебе, всех дел и дум моих решенье.Нет! Я ошибся. Я, чья кровь кипит, –Тебе, чья кровь младенческая спит.У ног твоих простерт я безнадежно.А ты другого обнимаешь нежно.Не жалуясь, переношу я боль,Чтоб облегчала ты чужую боль.Твоя краса – моей мольбы Кааба.Твоих шатров завеса – сень михраба.Моя болезнь, ты также и бальзам,Хрустальный кубок всем моим слезам.Сокровище в руке чужой и вражьей,А предо мной одна змея на страже.О сад Ирема, где иссох ручей!О рай, незримый ни для чьих очей!Ключи от подземелья – у тебя.Мое хмельное зелье – у тебя.Так приголубь, незримая! Я прах.Темницу озари мою! Я прах.Ты, скрывшаяся под крылом другого,По доброй воле шла на подлый сговор.Где искренность, где ранний твой обет? –Он там, где свиток всех обид и бед.Нет между нами лада двух созвучий.Но есть клеймо моей неволи жгучей.Нет равенства меж нами – рабство лишь.Так другу ты существовать велишь.Когда же, наконец, скажи когдаМеж нами рухнут стены лжи, когда?Луна, терзаемая беззаконно,Избегнет лютой ярости дракона?И узница забудет мрак темницы,И сторож будет сброшен с той бойницы?Но нет! Пускай я сломан пополам!Пускай пребудет в здравьи Ибн-Селам!Пускай он щедрый, добрый и речистый.Но в раковине спрятан жемчуг чистый.Но завитки кудрей твоих – кольцо,Навек заколдовавшее лицо.Но, глаз твоих не повидав ни разу,Я все-таки храню тебя от сглаза.Но если мошка над тобой кружит,Мне кажется, что коршун злой кружит.Я – одержимость, что тебе не снилась.Я – смута, что тебе не разъяснилась.Я – сущность, разобщенная с тобой,Самозабвенье выси голубой.А та любовь, что сделана иначе,Дешевле стоит при любой удаче.Любовь моя – погибнуть от любви,Пылать в огне, в запекшейся крови.Бальзама нет для моего леченья.Но ты жива – и, значит, нет мученья».