Читать «Торговка» онлайн - страница 86

Отец и Рагозина сидели во главе стола, как жених и невеста. Антон Никанорыч все больше вежливо молчал, а она постоянно вскакивала и бегала в избу за добавками. Дед Миша блистал за столом, толкая невнятные речуги, из которых проистекало, что Журчиха есть лучшее место на планете для пребывания полковников запаса и их верных подруг. Он то и дело поднимал ветеранскую кружку с державным орлом, врученную ему в военкомате по случаю пятидесятилетия Победы, и призывал пить как за всю армию целиком, так и за бомбардировочную авиацию в отдельности. Потом он заплакал, сказал: «Загубили державу, суки!» — уронил голову на грудь и заснул.

Мне страшно хотелось надраться и устроить скандал с битьем посуды, но, похоже, это было уже бессмысленно. Было зябко, кусок в горло не лез, и я потихонечку отчалила от стола, нашла в сенях старый кожух, накинула его и ушла в сад, под яблони.

Под липами уже отплясывали, с визгом и топотом. И орали: «Горька-а-а…»

Мне тоже было очень горько, и я думала о том, что сдуру сделала еще одну большую глупость и лучше бы мне вообще сюда не приезжать, чтобы не видеть, как отец виляет хвостом перед Катькиной мамочкой…

Я видела, как Рагозина выскользнула из-за стола, ушла в избу и появилась уже в китайском пуховике и теплой шали: видно, тоже стала замерзать. В руках у нее был какой-то узелок. Она почти прошла мимо, но тут, несмотря на темень, заметила меня, постояла в раздумьях, но потом, решившись, направилась ко мне, села рядом на яблоневый пенек.

— Сигаретки есть? — спросила она. — Угости, пожалуйста…

Я дала ей сигарету и зажигалку. Прикуривала она неумело.

— Катя… знает? — помолчав, напряженно спросила она.

— Откуда? Я сама ничего не знала, — ответила я.

— Это хорошо, что она не в курсе…

— Почему?

— Я ее… боюсь, — вздохнув, призналась Рагозина. — Понимаешь, она мне уже не один раз жизнь ломала… Думаешь, не ухаживали за мной? Всерьез? Я ведь не уродка, мозги не куриные, да и в том, что мужчине ночью надо, разбираюсь, справочники не требуются…

— Это я уже заметила, Нина Васильевна, — ужалила я ее смиренно.

— Ну не надо так со мной, Маша, — тяжело и угрюмо сказала она. — Я ведь знаю, она заявит: «Ты что, с ума сошла?» И опять будет — что? Ничего опять не будет… Не понимаешь? Ей лет восемь было, наметился у меня вариант… Приходит в дом человек — у Кати истерика! И не просто истерика, спеца по детской психиатрии приглашать пришлось! Она ведь сухую голодовку всерьез объявила! Ее это мамочка, больше ничья! Ну а что может быть для нормальной матери дороже ребенка? Больше никто из кандидатов в нашем доме не бывал… И все, что живой женщине положено, я на стороне прихватывала… Так, от случая к случаю! Думала, вырастет — поймет… Года два назад познакомилась с одним… Не алкаш, веселый, в разводе, болтается как топор в проруби… На «Мосфильме» работает. Техник по съемочной аппаратуре… Он меня в Дом кино повел, а после домой к нам зашли, просто чайку попить! Мы в дом — она из дому! Я до утра по Москве гоняла, все ее искала. А она, оказывается, в нашем дворе за кустиками просидела. Видела, как я мечусь, и даже не подошла. Наказывала меня, понимаешь? Я ведь, если откровенно, и не живу, Маша, я ведь ей служу… Будто перед нею виновата в чем-то… Хочешь заниматься музыкой с приходящим учителем — пожалуйста! Из кожи лезу, чтобы они мир повидала. Только бы в доме тишь да гладь и никого, кроме нас с нею. Пусть так!