Читать «Семь грехов радуги» онлайн - страница 99

Но Маришку не вдохновляет моя ирония.

— Зависть к кому?! — спрашивает она, и по тону ее вопроса ясно, что Маришка сама прекрасно понимает к кому, только не хочет в этом признаться.

— К Фрайденталю, — объясняю очевидное.

— И перед ним извиняться?

Маришка поджимает губы, и мне приходится отвернуться: зрелище не для слабонервных. Будь я хоть трижды таксистом, самым взрывоопасным из бомбил, я бы такую пассажирку ночью в сторону кладбища не повез.

— Извини. — Маришка замечает мое состояние.

— Вот-вот. То же самое скажешь Максиму, только Не нзабудь: искренне! Хотя особой логики я в этом не вижу. Зависть вообще самый непонятный из грехов. Если подумать, ну что Фрайденталю твоя зависть? Хуже ему от нее не станет, хоть обзавидуйся, а вот тебе… На всякий случай попробуй и перед собой извиниться.

— О'кей, — вздыхает Маришка. — Попробую.

— Ну а с третьим цветом все ясно. Лжесвидетельство. Хотя нет, не все. Не вполне понятно, перед кем за него каяться: тем, кто был введен в заблуждение, или тем, кого оболгали… Знаешь что? На твоем месте я извинился бы перед обоими.

— Угу. — Узкие плечи опускаются, Маришка смиряется с неизбежным. — А по телефону можно?

— Нет. Не думаю. Придется лично.

— Но как я доберусь до работы — такая? — Маришка, скосив глаза, как что-то крайне неприятное, рассматривает свое отражение. — Еще одну пешую прогулку я не выдержу. Таксисты от меня шарахаются, хоть сто баксов показывай. Разве что слепой повезет, но на нем я сама не поеду.

— А на зрячем, но не очень трезвом? — спрашиваю. — Поедешь?

— Ну… — Маришка задумывается. — Смотря кого ты имеешь в виду.

— Пал Михалыча, естественно. Во-первых, он к нашим разукрашкам привык, во-вторых, всегда на колесах. Придумай пока, как из подъезда выйдешь.

— Может, паранджу надеть?

— Ага! — киваю, набирая одиннадцатизначный помер. — Некоторые, особо верные жены так и поступают.

Пятый гудок обрывается на середине.

— Па-аш! — тяну привычно.

Но, к моему удивлению, трубку снимает… хотя что там снимать?.. вынимает и раскладывает не Пашка.

— Приемная администратора, — сообщает приятный, но немного очумелый девичий голосок. — К сожалению, Александра Евгеньевича нет на месте, но вы можете…

— А Павел Михайлович, — перебиваю, — на месте?

— Ой! — вскрикивает оживший автоответчик. — Паша, тебя…

— Кто там? — хрипит Пашка.

— Соратник по парте, — бурчу.

— Сашка?

— Ну! — Ехидно интересуюсь: — Что, выспался? Ах, еще не ложился? Очень удачно! Слушай, твоя «БМВ»… Нормальное у меня произношение, себя послушай! Ладно, диктую по буквам: бульдозер, москвич, вольво… Да, да, три основных этапа технической эволюции. Короче, твоя тачка, которая с тонированными стеклами, на ходу? Ну, мало ли… Вдруг какая-нибудь трансмиссия полетит… Не обращай внимания, это я шучу. Настроение, говорю, хорошее. Слушай, а ты не мог бы, раз уж все равно не спишь…

— Будь проклята ревность, — сказал я или подумал вслух, но тихо, так, чтобы не услышала Маришка, прислонившаяся сзади к моему плечу. Мы стояли у окна в неосвещенной кухне, выглядывали Пашку; и по нашим одинаково темным силуэтам на стекле было не разобрать, кто тут грешен, а кто просто немного более везуч.