Читать «У нас в Крисанте» онлайн - страница 37

— Знали бы вы, какой платок он прислал матери! С шелковой бахромой… А вот из меня ничего путного не получилось.

Тетка слушала и посмеивалась:

— Что же ты туда не уедешь? Может, даст бог, напьешься пьяным и свалишься головой в печь!

Но Томека не рассердился, а лишь печально вздохнул:

— Эх, кабы я только знал, как мне свою жизнь наладить, как дальше жить!

Но иногда механик забывал свои печали и, как в былые времена, принимался рассказывать всевозможные чудесные истории, которые Михэлука слушал с разинутым ртом до поздней ночи. Бенони обычно давно уже спал, тетка дремала на завалинке, и только Михэлука неподвижно сидел между Томекой и дядей Гаврилой и укладывался лишь после окрика тетки, разбуженной ночной прохладой:

— Да прекратите наконец свою болтовню и ложитесь!.. И что это за ребенок! Не ребенок, а черт! Полюбуйтесь на него — торчит до полуночи и слушает разные байки!

Больше всего Михэлука любил рассказы про отца Пауля Попеску. Старый барин Попеску был страшно уродлив, и из-за вечно оскаленного рта и торчащих во все стороны зубов люди прозвали его обезьяной. Всю свою жизнь он безжалостно угнетал и притеснял крестьян, а под старость совсем рехнулся. Напротив его усадьбы был большой пруд, в котором в изобилии водились карпы, но ловить их помещик строго запрещал и самолично кормил рыбу сырой говядиной. На их прокорм каждую неделю в усадьбе забивали по одному волу, и в конце концов карпов так раскормили, что на них страшно было смотреть — свиньи, а не карпы! Барин до того любил своих питомцев, что провел на берег пруда электричество, а карпов называл человечьими именами. Как-то летом приехал в усадьбу из Бухареста его сын, Паул Попеску, с приятелями, и все они принялись удить рыбу. Старик страшно рассердился, утащил из кухни выловленных карпов и похоронил их на берегу пруда, причитая и гнусаво отпевая рыбу по-церковному. Дни и ночи проводил он в лодке и, чтобы карпы могли наслаждаться не только электрическим светом, но и музыкой, то и дело заводил граммофон. Как-то ночью лодка перевернулась вместе с барином, а утром, когда слуги его выудили, труп был без носа и ушей. Барина объели карпы!

Стоило завести речь о домике и луговине, о том, что барин Кристу обещал выправить на них бумаги — дядю и тетю не узнать. Оба сразу оживлялись. Дядя Гаврила становился даже разговорчивым. Он усаживал ребят к себе на колени, гладил их по голове своими мозолистыми, узловатыми, как корни, руками и шепотом рассказывал чудесную сказку, которая завораживала в первую очередь его самого.

— Барин обязательно выправит нам бумаги на землю и домик! Слышите, дети? Ведь мы с Олимпией служим ему уже шестнадцать лет… Вот и у нас будет своя землица и домик…

— А лошадь у нас будет? — ластился к отцу Бенони.

— Конечно, будет!

— А корова? — недоверчиво спрашивал мальчик. — Мы будем сами себе хозяевами? И все у нас будет, как у старого барина? И улья и колодец с фонтаном?

— Рыжий петух у вас будет! — смеялся Томека.

А тетка, всегда такая вспыльчивая и сердитая, как только разговор заходил о земле и о доме, становилась веселой и даже на Томеку не злилась, когда тот вмешивался в разговор, чтобы ее позлить.