Читать «У нас в Крисанте» онлайн - страница 36

— Рада видеть тебя, Олимпия, — снова раздался хриплый, суровый голос. — Я пришла навестить сынка Рафилы.

— Значит, Томека вам все рассказал?

Бенони нетерпеливо закопошился под кроватью и потянул одеяло.

— Она к тебе пришла… Только это не волшебница… Это бабушка Саломия из Зэворыты. Мы с мамкой были у нее в гостях, она меня еще пирогом угостила. Это мамка Томеки.

Михэлука лежал, крепко зажмурив глаза, и весь дрожал. Он чувствовал, что в кухне должен быть и Томека. «Но почему он ничего не говорит? Почему молчит?»

Дверь протяжно скрипнула, и тетка шепотом окликнула больного:

— Эй, Михэлука!.. Смотри, что тебе принесла бабушка Саломия…

Михэлука приоткрыл глаза. К его кровати мелкими шажками подошла худая, сутулая, почти горбатая старушка со смуглым, сморщенным лицом. Из-под черной шали выбивались белоснежные волосы. Она присела на край постели и проницательно взглянула на больного своими маленькими черными, глубоко запавшими глазками.

— Бедный ягненочек! — прошептала она и нежно погладила лицо мальчика.

К горлу Михэлуки подступили слезы, и он быстро спрятал голову под одеяло.

— Ты-то чем виноват? — пробормотала старуха и неожиданно властно крикнула: — Никула́е!

На пороге появился Томека. В руке он держал узелок, и весь его вид — заросшие густой щетиной щеки, жалобно обвисшие усы и похудевшее лицо — говорил о том, как много он за эти дни пережил.

— Посмотри ему в глаза! — снова приказала бабушка Саломия.

— Ты уж прости меня, Михэлука! — тихо попросил Томека.

Сердце Михэлуки словно обожгло пламенем, у него сразу стало легко на душе, и он заплакал.

Томека весь съежился и, не зная, что сказать, тихонько положил узелок на подушку. В узелке были медовые соты.

Бенони высунул из-под кровати голову и дернул за подол вздрогнувшую от неожиданности старуху:

— Теперь он принес соты! Михэлука хотел ему добра, а он…

Стоявшая в молчании, опершись о дверной косяк, Олимпия расхохоталась:

— А ты откуда заявился? А ну, вылезай из-под кровати, неслух! Вот подожди, узнает отец, на что ты сгубил деготь, и всыплет тебе как следует!..

Но старуха погладила малыша по голове:

— А я-то думала, что под кроватью щенок скребется!

Расхохотался сквозь слезы и Михэлука.

— Испортил мировые чоботы! Слышь, Михэлука, что он сделал? — разъяснил повеселевший Томека. — Этот братец за тебя, Михэлука, готов в огонь и в воду!

Казалось, что сладость принесенных Томекой сот успокоила и примирила всех.

После того случая Томека долгое время водку в рот не брал, зато стал молчаливее самого дяди Гаврилы. Он все время как будто размышлял о чем-то известном ему одному и работал так усердно, что как-то раз старый барин похвалил его:

— Ну как, бездельник, взялся за ум?

— Взялся барин, взялся! — серьезно ответил Томека, прислушиваясь к работе двигателя.

Каждый вечер он уходил в деревню, но возвращался совершенно трезвым и еще более задумчивым. Теперь он частенько заводил речь о своем младшем брате, который уехал в большой город, где пылали огромные печи, каждая величиной с усадьбу барина Кристу. В печах этих день и ночь варилась сталь.