Читать «У нас в Крисанте» онлайн - страница 31

Старый барин убегает в дом, а Томека забирается в стог сена и храпит так, что слышно за километр.

Дети любят Томеку. Они ходят за ним по пятам и, когда видят, что механик в хорошем настроении, просят смастерить то бузиновый самопал, то какую-то особую камышовую дудку, то еще что-нибудь. Томека ребятам не отказывает. Иногда даже по их просьбе пробирается во фруктовый сад и приносит полную фуражку черешен, летних персиков или сочных медово-сладких слив. Он ребят и пчелиными сотами угощает, когда помогает старому барину брать из ульев мед и выжимать соты под прессом.

Одна лишь тетка ругательски ругает Томеку, обзывает дармоедом и швыряет в него чем попало, когда он на кухне принимается над ней подтрунивать. А дядя не сердится, даже когда Томека пьяным валяется на конюшне или в шалаше на бахче, и сам справляется со всей работой: косит сено, поит лошадей, запускает двигатель для подачи воды на огород и одергивает тетку, которая проклинает на чем свет стоит «дармоеда, за которого другим приходится работать».

— Да помолчи ты, баба, займись лучше своими делами!

Дядя очень добрый и трудится с раннего утра до поздней ночи. Тетка тоже много работает, и Михэлука помогает ей по дому. Он чистит картошку, подметает кухню и аллею перед барской усадьбой, задает корм курам и цыплятам, для утят мелко рубит траву и смешивает ее с ячменной кашей, тащит дрова для плиты. Бенони охотно ему помогает, потому что чем быстрее будет сделана вся работа, тем скорее они с Михэлукой смогут заняться своими делами: будут вылавливать привязанными к ниточкам восковыми шариками тарантулов из норок, обирать в капустных листьях улиток, играть с ежиком, которого они прячут под опрокинутой бочкой с продырявленным дном…

Но больше всего Михэлука не любит сбивать масло! Для этого надо так долго сбивать молоко, что, кажется, вот-вот руки отвалятся, а спина уж никогда не распрямится. Желтые мягкие кусочки масла тоже собрать нелегко, и Михэлука то и дело получает увесистые подзатыльники.

— Снова не в ту сторону крутишь, вражина?

Почему тетка называет его «вражиной»? Может, потому, что он смотрит на нее исподлобья и никогда не плачет от ее затрещин и тумаков? Глотает слезы, сжимает зубы, но не плачет. Почему она всегда такая сердитая? Ей не нравится, что дядя привез своего племянника на ферму? Или хочет выслужиться перед старым барином?

— Видать, Олимпия, тебя в колыбели черти укачивали! — дразнит тетку Томека. — Что тебе сделал малыш Рафилы? Может, боишься, что он наложит руку на добро, которое преподнесет тебе барин Кристу? Так ты не бойся, все равно ничего от старого хрыча не получишь!..

От таких слов розовое лицо тетки чернеет от злости, а с губ срываются самые страшные проклятия. Если бы хоть одно из них исполнилось, Томека давно бы уже провалился сквозь землю. Но тетке этого мало, и она швыряет в обидчика всем, что подвернется под руку: крышкой так крышкой, скалкой так скалкой.

Она закрывается одна в большой белой кухне с большой голубой изразцовой плитой посредине. На пяти конфорках в прикрытых крышками кастрюльках и сковородках что-то кипит, тушится, жарится. От плиты струится такой аромат, что у ребят слюнки текут. Но все эти яства только для барина Кристу. Кастрюлек много, но все они маленькие, рассчитанные на одного человека — в Крисанту почти никогда не приезжают гости. Разве только толстый приземистый купец, господин Бэкэля́ну, которого Томека прозвал «господин Бочоночек»