Читать «Дети войны» онлайн - страница 120

Мишка у меня в руках. Что ещё в этом не то зелёном, не то сером мешке с ремнями? Папа во всю ширину раздвигает бечёвку на горловине мешка и осторожно вытаскивает сначала пластинки, а потом и сам патефон. Вот и всё, что осталось от нашей прежней жизни.

Патефон мне обещали завести на следующий день, а пока разрешили посидеть за столом со всеми вместе. И вот тут папа рассказал что-то очень важное. Повторить это важное я могу только потому, что второй раз услышала тот же рассказ уже старшеклассницей.

Дело в том, что в последние дни перед приходом гитлеровцев, мой папа, инженер-металлург, и несколько таких же, как он, специалистов, получили приказ во всех литейных цехах заводов залить вагранки — (печи для плавки чугуна) — расплавленным металлом. Приказ был выполнен. Застывший металл парализовал работу топливных печей, и оккупантам не просто было снова запустить их в действие. Между тем, Ворошиловград интересовал немцев, прежде всего как крупный металлургический центр.

Меня же в тот момент интересовало больше всего, что папа с нами, что мы вместе и даже можем слушать патефон. Родители выполнили своё обещание. На следующий день завели патефон. С этим хорошо справлялся мой брат. Ручку крутил осторожно, медленно, чтобы не сорвать пружину. Он же был почти взрослым — на целых десять лет старше меня.

Как мы все вместе слушали пластинки! Больше всего любили Шаляпина. До сих пор не знаю, как правильно называется песня про блоху, но она меня очень веселила. А «Дубинушка». Слушала, и ничего, кроме этого голоса, уже не существовало. И сколько бы раз в будущем не слышала «Дубинушку», столько раз возвращалась в чистый бабушкин дом с тёмными тяжёлыми занавесями на окнах. Наклеек крест-накрест не помню. Наверное, их просто не было. Всё-таки тыл. Глубокий тыл.

С песней «Нищая» пришло и осталось навсегда имя поэта Беранже, из-за которого пролила столько тихих слёз. Их ещё надо было как-то утаить, иначе при мне больше не ставили бы эту пластинку. Меня маленькую покорили и до сих пор любимы цыганские романсы. Изабелла Юрьева, Ляля Чёрная — мои хорошие знакомые с детства.

А ещё среди этого патефонного богатства была моя, именно моя, пластинка «Снегирь». Стихи Агнии Барто, исполняет Рина Зелёная, — было написано в центре чёрного круга с бороздками. Скажу одно: эти стихи с моего голоса знали наизусть мои дочери. Старшая внучка исполняла их на каком-то доморощенном деревенском концерте. И вдруг за новогодним столом 2020 — (видно телепатически перехватила неотступные мысли, связанные с этой моей работой) — она стала читать «Снегиря» своему сыну, моему правнуку четырёх с половиной лет. Ему сейчас ровно столько, сколько было мне в середине той страшной войны…