Читать «Апокриф. Давид из Назарета» онлайн - страница 180

– Своему народу! – не заставили себя ждать с ответом иудеи.

– Докажите это! – подзадоривал их Варавва.

И начался рукопашный бой.

Выскакивая из черного дыма и клубов пыли, Давид и Лонгин со своими товарищами кромсали всех, кто попадался им на пути. Одежда римских подкопщиков на них лишь усиливала всеобщее смятение.

В центре поля битвы догорала осадная башня в груде трупов, обгоревших лошадей и людей. Жар, исходивший от нее, усиливал отвратительный запах сгоревшего мяса. Прикрывая рот рукой, оставшиеся в живых всадники боролись с приступами тошноты и старались взять себя в руки.

Подъехавший к ним Макрон наклонился и, подняв над головой лежавшую в огне аквилу Третьего Галльского, стал размахивать ею и громко кричать:

– Легионеры Третьего! Не позорьте свою аквилу и своих погибших собратьев, не дайте ее обесчестить! Станьте местью Марса!

По рядам римских воинов прокатился одобрительный гул.

Макрон бросился в атаку, а следом за ним и его солдаты.

Выигрывая в скорости перед пехотой, всадники глубоко вклинились в толпу рабов. На полном ходу они толкали невольников ногами, пронзали их копьями и рубили мечами.

В самом центре этого гигантского месива рабы при поддержке отважной шестерки боролись за свою жизнь. Саломея орудовала копьем с молниеносной скоростью, выбивая из седла римлян, вонзая его в горло или вспарывая им живот, проскользнув копьем под доспехами.

Давиду пришлось применять все то, чему его научил Шимон, если он не хотел погибнуть от случайного удара мечом, поскольку противников у него было не один и не два, а десятки. Нужно было уворачиваться и отвечать ударом на удар, чтобы появился шанс выжить в этой мясорубке. Повсюду шел рукопашный бой, сражающиеся были настолько перепачканы кровью, что было невозможно разобрать, кто есть кто.

Макрон бился то там, то здесь, воодушевляя своих людей, посылая проклятия противнику, в последний момент уворачивался от копий и мечей. От римских стрел рабы падали словно мухи. Да и из шестерки Лонгина осталось лишь двое.

Раненые лошади сбрасывали своих всадников и метались в этом аду. Едва Лонгин увернулся от одного коня, как на него уже летел другой, и ему пришлось рубануть его по передним ногам, чтобы не быть раздавленным им.

– Давид! – вскрикнул центурион, пытаясь предупредить юношу, но было уже поздно.

Столкновение было таким сильным, что юноша пролетел над головами сражавшихся… Щиты разлетались в щепки на его пути… какой-то раб пытался найти свою отрубленную руку… слышались вопли боли… повсюду были огонь и пыль, пепел и дым…

Давид рухнул навзничь.

Над ним мелькали разбитые лица сражающихся… окровавленные руки орудовали мечами. На мгновение Давиду почудилось, что все это происходит в прихожей у смерти, но, оказавшись возле одного из раненых, который полз между грудами тел, он наконец понял, что что-то тащит его по земле. Чуть приподняв голову, он увидел, что его нога запуталась в стремени и обезумевшая лошадь тащит его между сражающимися.

Он ударялся головой о ноги солдат, острая боль пронзала поясницу. Ощупав ее, он убедился в том, что в нее вонзилась стрела. Внезапно его нога выпуталась из стремени, и зацепившая его лошадь умчалась галопом, оставив его на поле боя.