Читать «Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах» онлайн - страница 88

Моя мама умирала, у нее начался голодный понос. Спас ее Гедалья Печерский. Он принес бабушке мешочек риса и маленький стаканчик сладкого пасхального вина. Бабушка сварила рисовую кашу и стала скармливать ее маме по крупинкам, поить вином по глоточку. Это поставило маму на ноги.

Мина и мама вспоминали, что, когда проходили к себе в квартирку в Синагоге, то должны были обходить штабеля детских трупов. Маленькие девочки каждый день шагали мимо детских трупов, уже почти не замечая их…

В 1942 году раввин Лубанов был впервые арестован, но вскоре вышел из тюрьмы. Второй раз, уже надолго, он сел в 1948 году.

…О пребывании деда в тюрьме я знаю немного. Сам он, к сожалению, почти не рассказывал о себе – из-за своей редкостной, просто-таки патологической, скромности. Почти все, что я знаю, я слышал от своего покойного отца и от бабушки; очень мало – от него самого.

Дед в тюрьме не ел некошерного. Он объявил в Крестах голодовку и потребовал, чтобы членам его семьи разрешили передавать ему кошерную еду. И это разрешение было получено. Что тут сработало – непонятно. Солженицын и Шаламов пишут о необычайной стойкости и силе духа «религиозников». Иногда это вызывало уважение даже у надзирателей. А вот те, кто давали слабину и шли на компромисс, умирали первыми.

После суда деда отправили в Новочеркасскую тюрьму. В камере, помимо деда, отбывали срок два православных священника и один русский дипломат, арестованный в Тегеране. Священникам и деду перепадали посылки, дипломату не передавали ничего, т.к. его семья в течение двух лет не знала, где он.

Бабушка ездила из Ленинграда в Новочеркасск на трех поездах; путь с пересадками занимал четыре дня. В самом Новочеркасске приходилось ночевать на вокзале – жители города знали, что бабушка – еврейка из Ленинграда, жена репрессированного, и боялись сдавать ей комнату. Бабушка привозила еду, сухари…

Вот так дед тянул срок, перебиваясь бабушкиными передачами. Свою баланду он отдавал дипломату. Об этом мы, конечно, знаем не от деда, а от самого бывшего дипломата, который освободившись только в 57 году, приехал в Ленинград и разыскал деда. Встреча была более чем трогательной.

…Находясь в тюрьме, дед дошел до последней степени дистрофии, ведь питался он только тем, что разрешали передавать из дома. В камере собрался «совет». Священники сказали деду: «Абрам, ты должен это прекратить, ты не дотянешь до звонка». Потом один из них добавляет: «Послушай, мы тоже образованные люди, богословы, мы знаем вашу веру. В ваших книгах написано, что для спасения жизни можно преступить требования закона. А ты, если не начнешь есть тюремную еду, умрешь». На что дед ответил: «Я дотянул до сегодняшнего дня. Что будет завтра – посмотрим. Все в руках Божьих». Это было в начале 1953 года. Через несколько недель умирает Сталин. И еще через месяц-полтора дед подпадает под бериевскую амнистию, выходит из тюрьмы и возвращается в Ленинград».

Похоронили его на Преображенском еврейском кладбище с большими трудностями и то только после обращения американских евреев к руководству Ленинграда.