Читать «Комсомолец Иван Раксин» онлайн - страница 13

Инвалид поднялся и, не прощаясь, заковылял к дороге. Иван вспомнил этот ночной разговор, когда спустя неделю случайно заехал напоить лошадь на придорожный хутор.

Низкая, покосившаяся изба-пятистенка с раскосыми глазницами окон казалась неживой; и только тропинка, ведущая к крыльцу, указывала на присутствие людей.

Побуревшие стропила непокрытой конюшни, полусгнившая изгородь в высокой крапиве, которая затянула двор и пробралась на крышу, чурбаки вместо ступенек — на всем лежала печать заброшенности, нищеты и одиночества.

Навстречу вышла женщина. Ее усталое, морщинистое лицо не выражало ни удивления, ни любопытства. Плотно сжав губы, она смотрела из-под насупленных бровей равнодушно и отчужденно.

Раксин спрыгнул с лошади и, поправляя уздечку, спросил:

— А где хозяин?

— Вон там! — она кивнула в сторону лесной опушки. — Пойдем, покажу.

Подчиняясь непонятной силе, зазвучавшей в голосе женщины, Иван пошел следом за ней.

Они остановились возле свежеструганого креста, на котором темнели даты рождения, смерти и черточка между ними, вместившая целую жизнь никому неизвестного крестьянина Лихачева.

— Дожил он до счастливой поры, да, видно, не судьба ему хозяйствовать на своей земле. От радости готов был ночевать в борозде. Надорвался один-то, горемычный. Вот и велел схоронить тут, чтобы земля своя была на виду, значит.

Женщина сорвала несколько ромашек и положила на перекладину креста.

Раксин, подавленный чужим горем, смотрел на могильный холмик; и воспоминания прошлого вновь нахлынули с такой силой, как будто вчера он похоронил отца. Так же стояла тогда у креста сразу постаревшая мать, не зная, что делать с землей, как жить дальше.

Не отрывая глаз от ромашек, Иван вдруг подумал: «Почему вокруг пестреют цветы и гнется порыжевшая трава?»

— Мамаша, ведь косить давно пора! — робко сказал Иван, нарушая гнетущее молчание.

— Знаю, сынок, знаю. Да недосуг мне у себя косить-то. Муж весной лошадей брал у соседа и обещал отработать на сенокосе, а уговор дороже денег. — Она вздохнула и добавила — Трое ребятишек моих убирают свое-то, а мне приходится чужое сено грести. Иначе этот ирод живьем съест. Он у нас лютый, Шарапов-то!

— Шарапов, говоришь? — переспросил Иван.

— Ну да. Вон на том хуторе живет.

— Ладно, ты отправляйся на свои луга, а я поговорю с ним, гадом, — зло проговорил Раксин и, не оглядываясь, побежал к коню.

На шараповский хутор он влетел, перепугав кур и овец, толпившихся в тени тополей.

Шарапов в длинной ситцевой косоворотке, выпущенной поверх суконных шаровар, спустился на одну ступеньку крыльца и, подбоченившись, сказал:

— С чем бог принес?

Раксин с трудом сдерживал злобу и желание разбить в кровь лоснящееся, розовое лицо хозяина. Он медленно приближался к нему и глухо выдавил:

— Ты вдову Лихачеву не обижай. Понял? Иначе я тебя…

Раксин, не договорив, стукнул кулаком по перилам крыльца так, что толстая доска переломилась пополам. Побледневший от страха Шарапов опустился на крыльцо.