Читать «Избранное. Том первый» онлайн - страница 196

В следующее воскресенье пришла бабка Петра Саралийка. Крупная и здоровенная, как медведица, уродина с большими глазами навыкате, лохматыми бровями и усиками, которые она могла бы при желании подкручивать, Бабка Петра уединилась с Севдой в горнице, и там старая знахарка так принялась ее расспрашивать да выпытывать, что молодая женщина чуть не расплакалась от стыда.

— А что тут такого? — проворчала бабка. — Ты не девушка, нечего так извиваться.

— Так смогу я?.. — спросила Севда с надеждой в глазах.

— Ты? — уставилась на нее мутным взглядом Саралийка и закивала головой. — Ты такого молодца родишь, что на другой день он начнет с отцом драться… Только нужны растирания, молодка… побольше растираний…

И настали тяжелые, мучительные праздничные дни. Севда ходила к матери иногда одна, иногда со Стойко, и бабка Петра тискала ей живот так, что спирало дыхание, мяла ее, словно тесто, и говорила такие слова, будто помоями обливала. Старая знахарка хозяйничала у Казылбашевых, как у себя дома, обедала, ужинала, уносила с собой для внучат большие ломти хлеба, выпрашивала сала и брынзы, тащила шерсть и пряжу, собирала все тряпки, какие попадали ей под руки. Снохи на нее смотрели злобно, их мужья тоже косились, и даже старик сдержанно заметил однажды:

— Надо бы сначала посмотреть, какая польза из этого выйдет, а потом уж платить сколько нужно…

— Ладно, ладно! — оборвала его Казылбашиха. — Страсти какие, подумаешь… За эти дела всегда так платят…

А Севда ходила как побитая, при каждом движении чувствовала острую боль в животе. Но она верила и ждала. Прислушивалась к своему дыханию, считала удары сердца, вскакивала от радости при всякой дурноте и молилась:

— Боже милостивый, помоги мне!

Так, истомленная надеждами и радостными тревогами, она отсчитывала холодные зимние дни. Не помогли ей бабкины растирания, и в памяти остались только похабные и грязные присказки старой знахарки. Домашние хлопоты перед пасхой отвлекли Севду, а потом начались работы в поле. Буйно зазеленевшее, напоенное плодоносными соками, оно ждало неутомимых человеческих рук… Но и в эти дни непосильного деннонощного труда старая Казылбашиха не прекращала хлопот. Она обходила всех известных гадалок, отыскивала старых и опытных знахарей, лечивших травами, постоянно варила корешки, травы и кору и наполняла горькими противными отварами бутылку за бутылкой. Эти бутылки Севда приносила к себе домой и тайком пила настойки, морщась и надеясь.

15

Севда засыпала и просыпалась с одной мыслью, одним желанием.

Однажды вечером, во время жатвы, она обняла Стойко, взбудораженная радостным волнением:

— Наконец-то!

— Неужели? — порадовался он, нежно прижимая ее к себе.

— Лишь бы только… — не договорила она боязливо.

Но он понял и еще сильнее прижал ее к своей груди.

— Береги себя, — ласково и вместе с тем строго сказал Стойко.

Севда считала дни, — вот и сегодня с утра ей тошно. Давило что-то в животе, рвало, во рту был противный вкус. Она ела только таратор, все подбавляя в него уксусу, и все ей казалось недостаточно кисло. Она уже думала о том, как все обрадуются в доме, когда узнают об этом. Она хотела мальчика, Тодора. В честь свекра. Он оживится, обрадуется, подобреет. Внук! Севда будет дрожать над этим долгожданным сыном, будет вязать ему кофточки и штанишки, пылинке не позволит на него сесть. Она будет, не смыкая глаз, проводить дни и ночи у его люльки, о сне и думать забудет.