Читать «Два века о любви» онлайн - страница 63

Наиля Ямакова, Санкт-Петербург

Игрушечные волки

Ни судьбы, ни врагов не осталось —

Только крошки от пирога,

Антарктида и Маркес, и старость.

…Как же ты мне была дорога.

Погадать на икеевском воске —

Доведется ли встретить еще.

Из расплавленной белой полоски

Проступает, белея, плечо.

Только детские книги читаю.

Только подлым курсивом шепчу.

Доживаю до самого края —

И свиданья, как смерти, хочу.

Январь

Кроме ветра и смерти – никого на дворе.

Как безжалостно ясно умирать в январе.

Выпьем спирта сухого, поиграем в буру.

Расскажи мне за рюмкой, когда я умру.

Я не помню с рожденья таких январей:

Ни звезда не взошла, ни волхвы не пришли.

Только звери бегут все быстрей и быстрей.

Уже все подожгли? Нет, не все подожгли.

Замело целый двор, и весь мир замело.

Только смерть на дворе, остальное бело.

И сугробы по пояс, по шею уже.

И мороз по рукам, и мороз по душе.

И нет сил для молитв, и замерзла вода,

Только смерть навсегда и зима навсегда.

Ты мне лоб осеняешь горячей рукой.

И взрывают петарды одну за другой.

Самолет

А девять жизней – много или мало? —

А просто не с чем сравнивать, дружок.

А. Кабанов

Смерть моя с малиновым вареньем,

Мчится «Боинг», громыхает жесть.

Будто Божие благословенье,

То, что ты на свете, друг мой, есть.

Пролетаем над Атлантикой, и мнится

В этой бесконечной синеве,

Счастье – пролетающая птица,

От меня к тебе.

Не удержишь, если вдруг захочешь,

Не сумеешь в ящик положить.

Лишь бы длились эти дни и ночи,

Лишь бы только жить.

Небо синее, такого не бывает,

Будто мы давно уже не здесь,

Испокон веков грехи прощают,

Каждый каждому. И всех не перечесть.

Мчится «Боинг», грохает, трясется.

Так, бывает, ухнет, что держись.

Я приму, что так легко дается, —

Жалкую, одну-единственную, жизнь.

Александр Чернов, Киев

«Когда освещают фонарики…»