Читать «Эликсиры дьявола» онлайн - страница 225

Словно чувствуя прикосновение ангельских крыльев, Аврелия улыбнулась и закрыла глаза. Я пошатнулся и вскрикнул:

— Я остаюсь без утешения на жертву отчаянию! О, спасите! Спасите меня от этой муки!

Тогда Аврелия еще раз открыла глаза:

— Медард, — проговорила она, — ты поддался внушениям злого духа, но разве я осталась чиста от греха, надеясь достичь земного счастья в своей преступной любви? Предопределение Всевышнего назначило нам искупить грехи нашего преступного рода. Эта общая цель соединила нас любовью, царствующей над звездами и не имеющей ничего общего с земным счастьем. Лукавому врагу человеческому удалось скрыть от нас глубокое значение нашей любви и околдовать нас жесточайшими своими соблазнами, так что мы лишь путем земного уяснили себе небесное. Ах! Ведь я сама призналась тебе в любви в исповедальне. Вместо того чтоб пробудить у тебя мысль о вечной любви, я зажгла в твоей душе адское пламя желаний. Оно пожирало тебя, и ты решил потушить его преступлениями… Мужайся, Медард! Несчастный безумец, соблазненный злым духом, думал, что обязан покончить начатое тобою, но он явился лишь слепым орудием, через которое исполнилось Предопределение. Мужайся, Медард! Скоро… Скоро…

Аврелия, проговорив последние слова уже с закрытыми глазами, впала в забытье, но смерть не могла еще завладеть своей жертвой.

— Она исповедалась вам, ваше преподобие? Исповедалась она вам? — с любопытством спрашивали меня монахини.

— О, нет! — возразил я. — Это она наполнила мою душу небесным утешением.

— Радуйся, Медард, скоро кончится время твоего испытания, а тогда возрадуюсь и я, — слова эти проговорил художник.

Я подошел к нему и сказал:

— Не оставляйте меня, дивный муж.

Не знаю сам почему, но в то время, как я хотел говорить дальше, мои чувства затуманились, и я каким-то странным образом впал в полубессознательное состояние, напоминавшее то состояние, которое испытываешь между бодрствованием и сном. Меня вывели из него громкие крики и шум. Художника я больше не видел. Крестьяне, горожане и солдаты теснились в церкви, настойчиво требуя позволения обыскать весь монастырь, чтобы найти убийцу Аврелии, который должен был находиться там. Игуменья, справедливо опасаясь беспорядков, отклонила их требование, но, несмотря на свое влияние, не могла успокоить разгоряченные умы. Ее упрекали в том, что она из мелочной боязни скомпрометировать рясу укрывает убийцу. Бушуя все сильнее, народ собирался уже взять монастырь приступом. Леонард взошел на кафедру и обратился к возбужденной толпе с внушительной речью. Он объяснил, что убийца не монах, а помешанный, принятый в монастырскую больницу. Леонард добавил, что, сочтя безумца умершим, он велел унести его в покойницкую, но мнимоумерший очнулся там от своего обморока и бежал. Толпа, несколько успокоившись, требовала только, чтобы Аврелию отнесли в монастырь не коридорами, а через двор, в торжественной процессии. Испуганные монахини подняли украшенные розами носилки. Аврелию снова увенчали миртами и розами. За носилками, над которыми четыре монахини несли балдахин, шла впереди всех игуменья, ее поддерживали две других монахини. Остальные инокини картезианского монастыря следовали за нею вместе с послушницами, затем шли монахи разных орденов, шествие замыкал народ. В таком порядке процессия двинулась по церкви. Монахиня, игравшая на органе, заблаговременно отправилась на хоры, и, как только шествие достигло середины церкви, с хор понеслись трогательные звуки органа. Аврелия тогда приподнялась, молитвенно воздевая руки к небу. Весь народ, как один человек, упал на колени и воскликнул: