Читать «Утешение философией» онлайн - страница 21

13. Но сколь многих мужей, в свое время именитейших, по недостатку в писателях истребило забвение! хотя чем бы им помогли писания, которые вместе с их сочинителями поглощает древность долгая и темная? 14. Но вы, помышляя о славе в будущих веках, мните, что продлится для вас бессмертие. 15. Если же размыслишь об этом в сравнении с бесконечной протяженностью вечности, найдешь ли повод радоваться долготе твоей славы? 16. Ведь долгота одного мгновенья, если сравнить ее с десятью тысячами лет, поскольку длительность того и другого ограничена, будет с ними, хоть в малейшей степени, но соизмерима; но сие самое число лет, и даже сколь угодно большее, никак не сравнить с беспредельной длительностью. 17. В самом деле, конечные вещи можно так или иначе сравнивать между собой, бесконечное же с ко- нечным—никак нельзя. 18. А посему, сколь бы долговечною ни была слава, если сообразить ее с неисчерпаемой вечностью, представится не только малой, но прямо никакой.

19. Вы же не умеете поступать правильно иначе как ради народных ушей и пустых толков и, пренебрегая превосходством совести и доблести, домогаетесь награды от чужих пересудов. 20. Послушай, как изящно осмеял некто пустоту таких притязаний. Он накинулся с поношениями на человека, который не ради упражнения в прямой добродетели, но ради пышной славы лживо облекся именем философа, и прибавил, что скоро узнает, точно ли он философ, если причиненные ему досады снесет кротко и терпеливо. Тот недолго хранил терпение и, снеся обиды, молвил, как бы насмешливо: «Признаешь наконец во мне философа?» А тот, с еще большей язвительностью: «Признал бы, — отвечает, — если б ты смолчал». 21. Что же выдающимся мужам (речь ведь идет о них), которые ищут славы доблестью, что, повторяю, нужды им в славе после того, как тело дотла разрушится смертью? 22. Ведь если — чему рассудок наш возбраняет верить — люди умирают полностью, нет вовсе никакой славы, ибо тот, кому она воздается, вовсе не существует. 23. Если же душа, самое себя сознающая, от земной избавившись темницы, устремляется, вольная, к небу, не гнушается ли всяким земным занятием та, которая, наслаждаясь небом, радуется свободе от земного?