Читать «Мхитар Спарапет» онлайн - страница 192

…Солнце высушило одежды и на ней и на усопшей. На бровях Арусяк уже не блестели капли воды. Мовсесу казалось, что он и сам — труп и у него никогда больше не будет сил встать на ноги.

Очнулся Мовсес лишь перед заходом солнца. С нежностью поднял он безжизненное тело Арусяк и понес к знакомой немногим, всеми брошенной часовенке, что стояла неподалеку. Некогда ее показал Мовсесу старый монах, поведавший о том, что в часовне этой под каменной плитой покоится прах святой Елены.

Мовсес вошел внутрь и бережно опустил тело любимой на холодный пол.

Подняв надмогильную плиту, он увидел белеющие останки.

— Прости, святая Елена, — шепнул Мовсес, — она ведь тоже жертва веры праведной, будь милосердна к ней!..

От Арусяк пахло мокрым хлебом. Мовсес нашел у нее под платьем размокший лаваш. Он заботливо прикрыл грудь Арусяк, обвязал шалью ее лицо, опустил тело на останки святой и накрыл могилу каменной плитой.

До наступления темноты оставался Мовсес на могиле любимой. Слез уже не было. Лишь изредка он опускал голову на холодный камень и беззвучно вздрагивал.

В этой заброшенной часовне навсегда остается единственное утешение его горькой жизни…

Мовсес с трудом вышел из часовни и стал карабкаться на вершину скалы. Полз, а сам все оборачивался. Но мрак поглотил часовню. Только река, словно мать, потерявшая ребенка, надрывалась ревом внизу.

Мовсес поднялся на ближайшее дерево, глянул в сторону Арагаца… Вначале ему показалось, что по склону горы спускается черная туча, но присмотревшись, он понял — это войска.

«Турок, — решил он про себя и, обернувшись, глянул туда, где среди садов мирно раскинулся Ереван. — Бедные люди! Вы еще не знаете, какой вишап ползет к вашим очагам, к колыбелям ваших детей…»

Мовсес спустился с дерева и побежал в сторону Еревана.

Карчик Ованес возвращался из красильни взбешенный. Целую неделю он не работал, не открывал мастерской. Весть о вступлении турок в Армению перевернула все вверх дном. Хотя враг был еще далеко и иным людям пока не верилось, будто война и правда началась и османы уже топчут землю армян, Ереван, тем не менее, был в тревоге. В тревоге пребывал и Карчик Ованес. Он ссорился с паронтэром Хундибекяном и другими ереванцами, все требовал:

— Пока не поздно, давайте захватим крепость, изгоним Мирали хана, чтобы не сидел больше у нас на груди и не выщипывал наши бороды!

Но беднягу не слушали.

«Мирали будет сражаться против турок, — убеждали его. — Шах и католикос идут к нам с войском. Почему не воспользоваться этим?»

Красильщик возмущался, кричал, но тщетно. Ереванские вельможи не хотели его слушать.

…Карчик Ованес возвращался из красильни. В этот день он пошел туда, чтобы припрятать оставшиеся товары, достать из тайника давно схороненное оружие и раздать его доверенным людям. И вот он возвращается: встревоженный, злой. Не замечает встречных сограждан, не отвечает на приветствия.

Уже у дома Карчик Ованес обернулся к следовавшим за ним помощникам и ученикам.

— А хорошо ли вы заперли двери? — спросил он из-под ощетиненных длинных усов.