Читать «Мхитар Спарапет» онлайн - страница 143

Неплюев резко повернулся и вышел не прощаясь. Такое непочтение считалось оскорблением для мусульманина, и Неплюев ждал, что визирь потребует удовлетворения. Но ничего подобного не случилось.

При выходе из дворца князь встретил французского посла. Д’Бонак сиял треугольную шляпу и почтительно поклонился.

— Наглец без совести и чести! — презрительно глядя на француза, бросил Неплюев. — Торгуешь кровью безвинных народов?..

— Хи, хи!.. — нагло хмыкнул д’Бонак. — Удивляюсь я вашей наивности, русские! Стоит ли из-за армян и грузин портить свою кровь? Хи, хи!..

— Тьфу! Трижды подлец!

Но д’Бонак и глазом не моргнул, а уж о защите чести не могло быть и речи. Только осмотрелся по сторонам — не стал ли кто свидетелем бесчестия? И, убедившись, что вокруг никого, обнажив свои лошадиные зубы, довольно загоготал:

— Ха-ха, князь, дипломатия не терпит горячности!

Сказал и пошел прочь, ступая, словно цапля.

Тавриз погружался во тьму. Вечер наползал на землю с минаретов мечетей вместе с голосами муэдзинов, что возглашали азан, призывая мусульман в обитель аллаха молить о даровании им райских наслаждений в загробной жизни.

Мечети скоро заполнились до отказа. Шли все — хан в богатом шелковом одеянии, торговцы, менялы, погонщики мулов, водовозы, мусорщики, воры и амбалы. Никто не оставался дома, словно протирание намазников сулило им все блага мира.

Босоногому нищему, что склонился в молитве рядом с кем-нибудь из знати, небось казалось, что аллах соединяет их незримой нитью и он уже не так обездолен. И хотя голова у него кружится от голода, несчастный без устали бьется лбом о камни, молит всевышнего, чтобы ниспослал могущество шаху, чтобы стер с лица земли всех неверных гяуров. Наивный, он думает, что от христиан все беды: и засуха в стране, и голод…

Днем на базарах собиралась разношерстная толпа. Дервиши кружились у богатых лавок, тянули руки к небу, пугали купцов именем аллаха и, выманив у них несколько медяков, раздавали деньги бедным женщинам. Бродячий поэт читал касиды из корана, расхаживал между рядами, где торговали всякой всячиной. Тут же вертелись голодные псы.

Чего и кого тут только не было! Вот прибыл караван верблюдов из Самарканда. Сотни амбалов, как мухи на мясо, слетелись к нему, обступили хозяина-купца.

— Я прах твоих ног, арбаб, во имя аллаха, давай перетаскаю груз, возьму недорого! — кричал кто-то из толпы.

— А я возьму того дешевле! — перекрывал другой голос.

Торговец шербетом тянул к купцу кружку:

— Отведай шербет. Вкусный, как райская вода, всего полкуруша за кружку. Не погнушайся, боголюбивый арбаб.

В эти дни в Тавризе на улицах, на базарах, во дворах мечетей было особенно многолюдно. Сюда съехались беженцы из далекого Шираза, Исфагана, Фахрабада.

— Мир Махмуд сдирает шкуры с шиитов и делает из них бурдюки! — стонали несчастные. — Молитесь аллаху, верующие шииты, молитесь, чтобы сохранил вас, избавил от адского племени!

— Эй, дети аллаха, спасайтесь! — кричал какой-то юродивый. — Турки-сунниты идут на нас, они воздвигнут горы из наших голов, а тела бросят на съедение собакам!