Читать «Человек из Ларами» онлайн - страница 37

Немного погодя, расхаживая по своему кабинету в южном крыле, Вэггоман размышлял о едва не состоявшемся бунте. В последнее время в поведении управляющего всё явственнее проступала самоуверенность.

Заполнявшие восточные окна лесистые склоны пика Колорадо заслоняли ранчо от остального мира, компенсируя его отсутствие устремлёнными ввысь утёсами, отвесными обрывами, тёмными впадинами и изгибами ущелий. И каждую их пядь Алек Вэггоман знал как свои пять пальцев. Теперь мысль об этом отзывалась болью.

Вглядываясь изо всех сил в окно, он видел только тёмный, неясный силуэт. Форму без содержимого.

На юге, за стеклянной дверью, взгляду открывались уходящие вдаль холмы и раскинувшиеся за ними, теряющиеся в сизой дымке луга. Только теперь, когда Вэггоман смотрел в ту сторону, дымка не висела за холмами, а начиналась на широкой веранде, прямо за стеклянной дверью. И она быстро сгущалась.

Умытая солнцем, прекрасная земля не исчезла, она всё ещё была там. И восхищаться ею будут даже те, кто ещё не появился на свет. Но Вэггоман знал и другую, горькую правду. Для него она ушла, пропала, сохранилась только в воспоминаниях. Смотреть в западные окна, на двор, он не стал — его ждала работа. Бумажная работа. Конечно, с ней бы справился и Дейв, да только ему такое занятие было не по душе.

Вдоль одной стены в этом непритязательном, скромно обставленном солнечном кабинете с пузатой печью, ящиком для дров и песочницей в углу стояли длинные скамьи и несколько деревянных стульев. На полу — шкура гризли. У дальней стены — стойка для ружей. На полках — картонные коробки.

Люди приходили сюда за приказаниями и одолжениями. Приходили покупать, продавать и просто проведать. Эту комнату называли по-разному: кто-то — Орлиным Гнездом, кто-то — Воровским Насестом, кто-то изобретал названия и куда менее благозвучные. Губы под белыми усами дрогнули в улыбке. Вэггоман прошёл к письменному столу с убирающейся крышкой и нехотя опустился на стул. Слева стол заливал падающий из окна свет, но цифры в лежащих перед ним счетах всё равно расплывались.

Раньше зрение хоть иногда немного прояснялось, но в последнее время оно либо оставалось стабильно плохим, либо только ухудшилось. Вэггоман положил бумагу на стол, поднял большие руки с заскорузлыми пальцами и потёр глаза.

Слепота. Беспомощность.

В бессильном жесте он уронил тяжёлые кулаки, и они упали на стол. Бумажки подпрыгнули. Минуту-другую старик сидел неподвижно, глядя на расползающиеся цифры.

Мэтт Селдон, доктор, которого Коронадо ещё не заслужил, объяснил ему всё простыми словами. Катаракта. Глазные линзы мутнеют, утолщаются. Как яичный белок при варке. Тусклые, непроницаемые шторы закрывали от него мир, безжалостно заслоняли свет и жизнь, всё светлое, чистое, настоящее.

Мэтт Селдон посоветовал проконсультироваться у лучших окулистов — в Сент-Луисе, Чикаго, Филадельфии, Нью-Йорке, Бостоне... А ещё один хороший глазной врач жил в Сан-Франциско...

Вэггоман побывал у них. Верхом, в дилижансе, в железнодорожном вагоне — он добирался до приёмных в этих больших городах. Все врачи подтвердили диагноз Мэтта Селдона.