Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 202

И засыпают так крепко, что, когда их будят чужие голоса, солнце уже высоко. Обоих, как вонзенный в желудок острый нож, пронзает паника. Их укрытие оказывается совсем не таким надежным, как им казалось: ветви, которыми они прикрыли вход, разошлись, и то, что теперь можно увидеть сквозь щели, приводит их в ступор. Для ночевки они выбрали вовсе не лесную полянку, как им думалось. Под покровом ночи, сами того не подозревая, они вышли к какому-то городку, и теперь выяснилось, что спят они не где-нибудь, а в городском парке. И всего в нескольких метрах от того, что виделось им скромной опушкой, располагаются садовые скамейки и качели.

Оба, окаменев, искоса смотрят друг на друга, не решаясь пошевелиться, потому что поблизости слышны торопливые шаги. При подготовке к побегу они тщательно обдумывали, как обойти патрули эсэсовцев, избежать проверок на дорогах и собак-ищеек, но выяснилось, что их самый худший кошмар — дети.

И еще до того, как беглецы успевают затрястись от страха, перед входом в их убежище уже стоят белокурые мальчик и девочка, с любопытством таращась на них голубыми глазами. А в нескольких шагах позади них появляются высокие черные сапоги. Дети разворачиваются и бегут назад, громко крича по-немецки:

— Папа, папа, иди сюда! Здесь какие-то странные люди!

Фуражка обершарфюрера СС склоняется, и немец внимательно смотрит на друзей- беглецов: парализованные от ужаса, они лежат, поджав ноги, обнявшись, совершенно беззащитные. Голова обершарфюрера, просунувшись сквозь ветки, кажется непропорционально огромной, как у чудовища. Череп на околыше фуражки смотрит прямо на них, словно узнавая. В этот миг перед внутренним взором беглецов проходит вся их жизнь. Они бы, может, и хотели что-то сказать, но страх сковал им горло точно так же, как и обездвижил тело. Нацист-сержант внимательно их разглядывает, и злобная ухмылка расцветает на его губах. Теперь в поле их зрения попадают женские туфли на каблуках, они приближаются. Им не удается расслышать, что ей шепчет муж. Единственное, что они слышат, так это громкий негодующий ответ возмущенной фрау:

— Ну вот, приехали: уж нельзя и детей вывести погулять в городской парк, чтобы не наткнуться на двух мужиков-любовников в кустах! Позорище какое!

В сильнейшем негодовании женщина решительно уходит, и сержант, с лица которого не сходит гадкая улыбочка, забирает детей и идет вслед за ней.

Руди и Фред, все еще лежа на земле, переглядываются. Они даже не заметили, что обнимают друг друга, — поза все та же, в которой они заснули перед рассветом. И теперь еще сильнее стискивают друг друга в объятиях, благодаря высшие силы за то, что их языки так вовремя отнялись от страха. Любое произнесенное ими слово, все равно какое, тотчас выдало бы в них иностранцев. Аккурат тот случай, когда молчание — золото.

Руди Розенберг и Фред Ветцлер полагают, что они уже не так далеко от границы со Словакией, но в то же время понятия не имеют, какую дорогу выбрать, чтобы дойти до горной цепи Бескиды. Это их вторая проблема. Первая заключается в том, что они не невидимки. За поворотом тропинки они практически лицом к лицу натыкаются на женщину. Местность вокруг открытая — поля, да и густонаселенная: им не могут не встречаться люди, как вот эта польская крестьянка с морщинистым лицом, которая смотрит на них с явной опаской.