Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 156

В карантинный лагерь он возвращается с горящими от ярости щеками. Растревоженная Елена ждет его возле входа.

— Сходи к Фреди Хиршу, — говорит он девушке. — Пусть придет ко мне в комнату, это срочно. Скажи, что речь идет о деле чрезвычайной важности.

Этот момент — момент истины: все или ничего.

Вскоре Елена возвращается вместе с Хиршем — атлетом, идолом молодежи, апостолом сионизма, человеком, который может на равных говорить с Йозефом Менгеле. Руди окидывает его взглядом: жилистый, с еще влажными, зачесанными назад и безупречно лежащими волосами и с серьезным, даже суровым взглядом, слегка раздраженным от того, что ему помешали, выдернули из его раздумий.

Когда Руди Розенберг закончил говорить о том, что лидер Сопротивления в лагере Аушвиц-Биркенау собрал сведения, которые неопровержимо доказывают, что людской контингент, доставленный в сентябре из Терезина, обречен на стопроцентное уничтожение в газовых камерах ближайшей ночью, в лице Хирша не дрогнул ни один мускул: на нем не отразилось ни удивления, ни возражения. Он продолжает молчать, не двигается, практически стоя по стойке смирно, как хороший солдат. Взгляд Руди останавливается на свистке, висящем на груди Хирша как некий амулет.

— Ты — наш единственный шанс, Фреди. Только ты сможешь поговорить с руководителями различных групп семейного лагеря и сделать так, чтобы они подняли людей. Чтобы все как один бросились на охранников и началось восстание. Ты должен поговорить со всеми лидерами, а твой свисток должен дать сигнал к началу восстания.

И снова — молчание немца. Непроницаемое выражение лица. Взгляд, не сводимый с регистратора-словака. Руди сказал уже все, что имел сказать, и теперь тоже молчит и ждет реакции на это отчаянное предложение в совершенно отчаянных обстоятельствах.

Наконец Хирш начинает говорить.

Но его слова — это не слова лидера общественного движения, убежденного сиониста, гордого победами спортсмена. Тот, кто заговорил, — воспитатель детей. И свои слова он произносит шепотом.

— А как же дети, Руди?

Этот вопрос Розенберг предпочел бы оставить под самый конец. Дети — их самое слабое звено. В жестокой заварухе меньше всего шансов выжить как раз у них. Но у Руди есть ответ и на этот вопрос.

— Фреди, дети при любом раскладе погибнут. Можешь не сомневаться. У нас есть всего один шанс, и то небольшой, но все же шанс, что вслед за нами поднимутся тысячи заключенных, есть шанс разрушить лагерь и тем самым спасти жизнь многим людям, которых сюда никогда уже не привезут.